Мой ласковый и нежный мент

Людмила судорожно перевела дыхание. Вот так же они сидели когда-то с Вадимом у затухающего костра, также потрескивали, распадаясь, угли, а он говорил, что любит ее и не представляет дальнейшей жизни без нее. Она нахмурилась, припоминая: когда это было? Да, после второго курса, на летней ботанической практике… Тогда она не знала, что ответить, – ведь Вадим был лучшим студентом факультета, гордостью института, и вдруг обратил внимание на нее, ничем не примечательную сокурсницу, которая никогда до этого ни с кем не дружила и даже побаивалась слишком пристального внимания со стороны противоположного пола. Но Вадим ничем не походил на других парней, шумных и слегка нагловатых студентов биофака. Большую часть времени они занимались спортом, устанавливали рекорды, зарабатывали грамоты и медали и потому лишь поплевывали на учебу с высоты чемпионских пьедесталов, зная наверняка, что никогда в дальнейшем с биологией не свяжутся.

Да, Вадим не походил на них своей интеллигентностью, тихим голосом, вежливостью. Она никогда не слышала от него грубого слова, хотя и на ласковые он тоже был не слишком щедр. Но зато умел вовремя сказать «спасибо» и так мило улыбнуться, заглянуть в глаза, что ее сердце тут же таяло и она была готова выполнить любую его просьбу. Но только вот любила ли она его на самом деле? Разве кружилась ее голова так, как при встрече с Барсуковым, и билось ли в запредельном режиме сердце?

Нет, до встречи с Денисом ни о ком, даже о Вадиме, она не думала постоянно, не вставала и не засыпала с мыслями о нем, не вздрагивала от звука его голоса и не дрожала, как в лихорадке, стоило ему посмотреть на нее. От одного взгляда на его руки или губы у нее пересыхает в горле и она почти теряет сознание, когда он прикасается к ней. Ей уже мало одних прикосновений и даже поцелуев…

Людмила посмотрела на часы. Вероятно, Барсуков сейчас в компании Стаса и Антонины отмечает благополучное возвращение в строй своего боевого заместителя. Как бы ей хотелось оказаться сейчас в гостях у Тоньки, а не сидеть пригорюнившись в темноте у печной дверцы и не ждать, когда послышится под окнами звук автомобильного мотора.

Она с досадой чертыхнулась про себя. Больше ей дела нет, как опять забивать голову мыслями об этом несносном милиционере, который и влюбиться-то как следует не умеет. С этой проклятой работой он о сыне лишь перед сном вспоминает, а что уж говорить о ней… Сейчас он окончательно прекратил все попытки познакомиться ближе. И она до сих пор не могла понять, почему он постоянно торопил события – то ли в силу профессиональной наглости, то ли из-за чрезмерной занятости, боясь понапрасну растратить даже минуту свободного времени.

Печные угли подернулись пеплом, посерели.

Язычки пламени присмирели, лишь иногда короткими всполохами напоминая, что рано еще задвигать печную вьюшку. Людмила встала, потянулась, включила свет и подошла к телефону. Тонькин номер долго не отвечал. Наконец трубку подняли. Ответил Стас, обрадовался ей и тут же отругал за то, что опять поспешила улизнуть домой, словно у нее там семеро по лавкам сидят.

– Стас, я очень рада, что ты уже дома. Как твоя рука?

– Не заговаривай мне зубы, – заявил Стас. – Ты прекрасно знаешь, что моя рука в полном порядке, как и все остальное. Признавайся, зачем позвонила?

– Позови Тоню!

– Не позову! Ей сейчас не до разговоров. И мне, к слову, тоже. Ты забыла, сколько мы с ней не виделись?

– Ну прости, если не вовремя!

– Тебе что, так срочно нужно с ней поговорить?

Людмила вздохнула:

– Да нет! Позвонила по привычке. Мы с ней перед сном обычно свои дела обсуждаем.

– Теперь я эту практику прекращу! А то иногда по часу набираешь номер, а линия все занята и занята. Выходит, эго вы о делах треплетесь? А я, грешным делом, думал – о мальчиках.

Людмила сердито фыркнула и бросила трубку.

И зачем она только позвонила Антонине? Неужели непонятно, что после почти двухнедельного отсутствия Стаса ей будет чем заняться вечером помимо болтовни с подругой по телефону. Ей захотелось заплакать. Но зазвонил телефон, и теперь уже Тонька быстро зашептала в трубку:

– Дура, почему не осталась! Ты бы видела, как расстроился Барсуков, даже Стас заметил. А я еще жару добавила, про Вадима и эту американку рассказала.

– Кто тебя просил? – рассердилась Людмила.

Но Тонька, не слушая, зачастила в трубку:

– У него сразу глаза повеселели, но и только.

Сразу разговор на другое перевел. А поначалу, когда я сказала, что ты не захотела остаться, у него глаза точно больными стали. Загрустил начальник и тоже засобирался домой. Вот и пришлось его порадовать – сказать, что ты со своим женишком почти что распрощалась.

– Ну кто тебя просил, – повторила растерянно Людмила. – И с чего ты взяла, что мы с Вадимом распрощались?

– Плевать я хотела на твоего Вадима, – сообщила в трубку Антонина. – Я Барсукову сгинул дала для продолжения знакомства. Хоть бы спасибо сказала, неблагодарная! Он-то уж точно не скажет, не того воспитания, так постарайся за двоих, поблагодари свою заботливую подругу.