Мой летний эротический роман

Мы смотрим друг другу в глаза. Впервые я делаю это без неловкости или стеснения. Не хочу отводить взгляд. Мне нравится ощущение непреодолимой тяги к мужчине. Нравится желание уступить, быть податливой и безрассудной.

Звуки будто стихают, мир сужается до расстояния между нашими лицами.

Этот тот самый момент.

Глава 19

…И я трушу!

Не могу. Мама взращивала во мне эти зерна страха всю мою сознательную жизнь. Красивый мужчина — опасность. Красивый и богатый мужчина — смертельная опасность. Они ненадежны, с ними будут проблемы.

С Матвеем точно будут, тут даже без мамы ясно.

Дело не в поцелуе. Дело в поцелуе с Матвеем.

Сейчас все по-настоящему. Это не разыгрывание сцены из книги, за этим не спрячешься. Без последствий не получится. Без последствий — только в книгах, мне ли не знать. Поэтому не надо меня целовать. Не надо меня обнимать.

— Просто от воды тянет прохладой. Пойдем, будет теплее, — говорю я и спускаюсь с моста.

«Пойдем». Я не сразу заметила, как перешла на «ты». Мы не поцеловались, но мои мысли об этом нас сблизили.

— По крайней мере, мы перешли на «ты», — доносится сзади.

До Стеллы мы доходим глубоко за полночь. Уже нет людей в парке, даже машин мало, только скейтбордисты еще катаются по наклонным дорожкам.

— А я умею кататься на скейте, — говорю без задней мысли. — Еще в школе друзья научили.

— Покажи, — тотчас же отвечает Матвей.

— Как? — улыбаюсь я. — У меня нет скейта.

Матвея это не останавливает. Он оглядывается, выбирает себе жертву из катающихся парней и прямиком направляется к нему. Не могу разобрать, о чем они говорят, но сцена разыгрывается необычная. Парень сначала старается держаться от Матвея подальше, разговаривает с ним с опаской, потом его интонация становится более дружелюбной, и под конец Матвей получает в руки скейт, а парень — несколько купюр.

— Я арендовал для нас доску, — говорит Матвей, победоносно ставя ее передо мной. — Экскурсовод в платье, показывающая мне город на скейтборде — это точно сделает нашу прогулку незабываемой, — нежно шантажирует меня босс.

Хорошо, что я в босоножках, а не туфлях.

Становлюсь на скейт, отталкиваюсь. Еду сначала неуверенно, но постепенно вспоминаю и чувство баланса, и легкую пружинистость в коленях, и шуршание полиуретановых колес, и ветер, ласкающий шею.

Я проезжаю до конца дорожки и возвращаюсь к Матвею. Останавливаюсь и, резко ударив ногой по хвосту доски, ловко перехватываю ее рукой.

Кто-то позади меня одобрительно присвистывает.

Матвей смотрит с любопытством и, кажется, чуточку с восхищением.

— Теперь ты, — говорю я.

Он скрещивает руки на груди.

— Никогда не катался на досках.

— По ощущениям, ты и в метро никогда не катался, но ведь справился. Давай! Это точно сделает нашу прогулку незабываемой.

Матвей хмыкает. Смотрит на доску свысока, будто приценивается.

— И как это делается?

— Сейчас все расскажу.

Я показываю, как правильно отталкиваться: Матвей пробует сделать это сначала правой ногой, потом левой — выясняет, как удобнее. У него хорошо получается, и баланс он чувствует отлично. Пара минут, и мне уже за ним не угнаться. Возвращается довольный, на кураже.

— А как на доске подпрыгнуть?

— Не рановато ли? — улыбаюсь я.

— Ну так как? Вот так? — спрашивает он, разгоняется, резко надавливает на тэйл… и доска выскальзывает у него из-под ног! Матвей всем весом тела обрушивается на асфальт, подминая под себя плечо.

Я бросаюсь к нему.

Он бледный, морщится от боли.

— Все в порядке, — говорит Матвей, но я-то вижу, что врет!

— Поедем в больницу!

— С ума сошла? Никакой больницы, сейчас пройдет.

— А если перелом?!

— Ну я же могу двигать рукой. — В подтверждении этого он ведет плечом, оно действительно шевелится, но Матвей при этом выглядит так, будто вот-вот потеряет сознание.

— Предлагаю компромисс! — пищу я и уже вызываю в приложении такси. — Поедем в поликлинику к дежурному хирургу — это недалеко от моего дома — сделаем снимок. Если все ок, тебя просто отпустят.

У Матвея нет выбора, и, похоже, он это понимает.

В поликлинике тишина. Ни одного человека в очереди. Я отправляю Матвея в кабинет и сижу у двери, держа кулачки. Только бы не перелом! Только бы не перелом!

Врач отправляет Матвея на снимок, и я держу кулачки, сидя возле рентген-кабинета. Потом возле рентген-кабинета мы сидим оба, ждем результаты.

— Ну… прогулка точно получилась незабываемой, — говорит Матвей, и теперь его голос не замирает от боли.

— Да, — бурчу я, — нужно точнее формулировать желания.

Матвей пробует шевелить рукой. Морщится, но все же плечо двигается куда лучше, чем сразу после падения. Может, и пронесет.

Мы молча сидим на кушетке. Смотрим на стену, окрашенную в светло-зеленый. Так тихо… И, как бы странно это ни звучало, хорошо.

— Знаешь, я тут подумал… — Не глядя на меня, Матвей накрывает мою ладонь своей. И от этого я вдруг испытываю пронзительный приступ счастья, до слез. Это все нервы, конечно…

Матвей поворачивает ко мне голову. Я чувствую, как он перетекает взглядом по моему лицу: ресницы, кончик носа, губы.