Мои литературные святцы

Время-то есть, да писать нет возможности.
Мысль убивающий страх:
Не перейти бы границ осторожности,
Голову держит в тисках!
Утром мы наше село посещали,
Где я родился и взрос.
Сердце, подвластное старой печали,
Сжалось; в уме шевельнулся вопрос:
Новое время – свободы, движенья,
Земства, железных путей.
Что ж я не вижу следов обновленья
В бедной отчизне моей?
Те же напевы, тоску наводящие,
С детства знакомые нам,
И о терпении новом молящие,
Те же попы по церквам.
В жизни крестьянина, ныне свободного,
Бедность, невежество, мрак.
Где же ты, тайна довольства народного?
Ворон в ответ мне прокаркал: «дурак!»
Я обругал его грубым невежею.
На телеграфную нить
Он пересел. «Не донос ли депешею
Хочет в столицу пустить?»
Глупая мысль, но я, долго не думая,
Метко прицелился. Выстрел гремит:
Падает замертво птица угрюмая
Нить телеграфа дрожит.

11 декабря

«Мне навязалась на шею преглупая шутка. До правительства дошла наконец „Гаврииллиада“; приписывают её мне; донесли на меня, и я, вероятно, отвечу за чужие проказы, если кн. Дмитрий Горчаков не явится с того света отстаивать права на свою собственность»,

– писал Пушкин Вяземскому 1 сентября 1828 года.

Дело было серьёзное. Юношеская ёрническая атеистическая поэма Пушкина через семь лет после её написания попала на глаза петербургскому митрополиту, который передал её в Верховную комиссию, решавшую все важнейшие дела в стране в отсутствии Николая I, который был в это время в действующей против турок армии. Комиссия послала запрос Пушкину: им ли написана поэма? Пушкин ответил, что не им. Им же сделан с неё список ещё в лицее, а потом список он куда-то затерял.

Вернувшийся Николай потребовал, чтобы Комиссия снова обратилась к Пушкину с вопросом, от кого он получил рукопись. Пушкин отвечал, что рукопись ходила между офицерами гусарского полка, но кто дал её ему, он не помнит.

Пушкин знал о перлюстрации почты, поэтому в письме Вяземскому называет автором поэмы покойного князя Дмитрия Петровича Горчакова, поклонника Вольтера и потому слывшего вольнодумцем. Понимает, что это имя сообщат Комиссии и царю.

Наверняка сообщили. Другое дело – поверили ли Пушкину?

Интересующихся ответом на этот вопрос мы отошлём к специальной литературе, которую легко прочитать в Интернете. А сами займёмся князем Дмитрием Петровичем Горчаковым.

Он был родственником известного графомана графа Хвостова. Дружил с ним. И потому выступал с эпиграммами и сатирами против Фонвизина, Княжнина, В. Капниста, А. Облесимова.

В истории литературы остался своими рукописными сатирами, которые производили впечатление на современников. К началу XIX века приобрёл репутацию «русского Ювенала». Наибольшей известностью пользовалось «Послание к князю С. Н. Долгорукову», высмеивающее «полупросвещение» и засилье иностранной моды в нравах и литературе (реминисценции «Послания» легко обнаружить в «Горе от ума» Грибоедова).

Горчаков первым ввёл в русскую литературу жанр «святок» (подражание французскому «ноёлю»), который был подхвачен Пушкиным и Вяземским.

В 1804—1806 сотрудничал в журнале «Друг просвещения», противостоящим карамзинистам. С 1811 года был действительным членом «Беседы любителей русского слова», сблизился с его руководителями, в частности, с адмиралом А. С Шишковым.

С другой стороны, преклонение перед Вольтером, антиклерикальные мотивы, вольные «ноёли» создали Горчакову репутацию вольнодумца и атеиста.

Умер Дмитрий Петрович 11 декабря 1824 года. Родился 12 января 1758 года

Ну, вот – пример его «святок»: