Мой лучший враг

Когда он нас отпускает, выхожу на деревянных ногах, стараясь успокоить дыхание. Казалось бы, поддаваться панике – не лучшая идея. Но мысли просто взвиваются, сгорают в голове, мне холодно и дико.

Кто-то поделился с ним слухами.

Или подозрениями! Кто, как?!

– Рейм, что происходит?

«Напарник» тоже кажется обеспокоенным – хоть и пытается это скрыть.

Берет меня за локоть, отводит в небольшой закуток. Сейчас в коридоре безлюдно и тихо, мы остаемся совсем одни.

– Кому ты могла сказать, что мы несерьезны?

Я говорила Талии, что хотела «попробовать». Я говорила Альнару. Я могу им доверять, но все же!

Перечисляю основные варианты, спрашиваю у него. Что ректор мог услышать и от кого? Случайно? Или ему донесли на нас? Кто-нибудь вроде Глории, кто-нибудь еще из дружков моего напарника-аристократа?!

Мы не были аккуратны. Я всегда знала это, но вдруг понимаю, что уделяла этой мысли куда меньше внимания, чем следовало.

Понимаю ли я, что именно только что случилось?

Катастрофа. Нет, еще хуже. Если Илман зол на нас, если он собирается за нами следить, если ему нужно, чтобы мы выглядели достойной парой…

Он все сказал твердо и очевидно: больше никаких интриг. Я не смогу переметнуться к Альнару. Рейм не сможет получить Глорию – по крайней мере, в ближайшее время. Нам пригрозили отчислением!

– Что мы будем делать? Рейм?

«Напарник» молчит.

Я пытаюсь придушить панику. Она не поможет. Набираю воздуха в грудь, делаю несколько глубоких вдохов и начинаю рассуждать:

– Альнар почти признался мне в чувствах. Не знаю, каких демонов ты решил сказать, что он меня не достоин, но мне плевать. Он почти готов бросить Глорию, понимаешь? Тебе важно не пропускать год? Мы можем вернуться к Илману сейчас, упирать на договорной союз, который вышел неудачным. Сказать, что нам очень жаль и мы готовы уйти с факультета. Будем действовать дальше уже иначе. Все получится.

«Избранник» словно выныривает из своих мыслей и смотрит на меня пораженно – а еще немного странно. Глаза словно вспыхивают, ловя блики света в коридоре.

– У меня есть идея лучше, – говорит он медленно. – Стань моей избранницей, Лудар. По-настоящему.

Я застываю с приоткрытым ртом.

– Что ты сказал?

Рейм подается вперед – и это движение столь же дико, как и все остальное. Между нами не остается расстояния. Его рука упирается в стену, у которой я стою, рядом с моей головой.

– У тебя хорошие баллы, – произносит он, глядя на меня пристально. – Ты умная, эффектная, мы с тобой неплохо сработаемся. Зачем тебе недоумок Тео? Ты разочаруешься в нем, он действительно испортит тебе жизнь. Он тебе не нужен.

Все картины в голове окончательно меркнут. Он говорит горячо, и запах ежевики совсем не помогает. Как и безумное ощущение от того, что он склоняет голову. Словно тянется к моему уху. Дыхание трогает волосы, и в его словах и голосе что-то совершенно неправильно.

Умная? Эффектная?

– Каких бесов?..

– Я не люблю Глорию. К демонам ее и Тео. Мы с тобой разные, я сделал тебе много плохого, но ведь и романтические сопли не для тебя, Лудар. Я не брошу тебя из-за отца. Твои и мои способности, то, что мы почти ладим в последние дни, – все это лучше глупостей, за которыми ты гоняешься.

– Так, стой! – Я упираюсь ему в грудь, но от этого только хуже. Теперь под ладонями – упругие мышцы, которые я чувствую сквозь рубашку. Ощущение неожиданно волнует. Может, от мысли, что увидь нас кто со стороны – уж точно решил бы, что у нас все «серьезно».

Я пытаюсь найти хоть какое-то разумное объяснение тому, что происходит.

Хоть одно.

И нахожу – но, увы, миг спустя этому не рада.

– Баллы? – произношу негромко. – Способности?

Рейм поднимает голову.

– Ты узнал, что у нас с Альнаром – лучший результат среди всех. – Слова рождаются медленно, потому что я даже не хочу об этом думать. Но приходится. – Ты испугался, что, если я сойдусь с ним, мы обойдем тебя и Глорию?

Лицо Рейма меняется. Губы дергаются – но если он и удивлен, то лишь отчасти.

– Конечно, Кия сказала тебе, – выдыхаю я. – И после этого ты решил, что надо испортить мое свидание с Алом? Рейм? Две недели ты делал все, чтобы меня с ним свести, а теперь я вдруг слишком для него хороша?

Чем дальше я говорю, тем сильнее прихожу в себя. Неправильные ощущения шипят и гаснут, словно меня толкнули в озеро. Им на замену приходит что-то плохое, зато знакомое.

Конечно, Иден Рейм не мог предложить мне связать с ним жизнь всерьез. Конечно, он умеет играть – как никто другой!

– Кия сказала? – повторяю я жестко.

– Да, – недовольно признает «избранник». – Сегодня после занятий. Но ты сама скрыла от меня этот маленький секрет, а теперь выдумываешь худшее?

– Скорее, ты выдумал новый план, – кошмарно говорить это, когда его лицо так близко. Когда мои руки по-прежнему на его груди – сжимаю их, но даже в кулаки течет огонь. – Решил подержать меня при себе подольше, сменить тактику, пошевелиться-таки самому и соблазнить Глорию? Может, и этот вызов к ректору – твоих рук дело?

Голубые глаза сверкают.

– Не перегибай палку.