Мой мальчик

Он покраснел, и, видимо, это ее успокоило. Его смущение было своего рода гарантией вменяемости. Они снова уставились каждый в свою газету, но лицо женщины то и дело озарялось улыбкой, и она бросала на него взгляд из-за страницы.

– Простите за любопытство, – произнесла она в конце концов, – но я не могу не спросить. За кого вы меня приняли? Я все строю догадки, но так ничего и не приходит в голову.

Тут он все ей объяснил, она опять засмеялась, и у него появилась возможность начать разговор с чистого листа. Они поговорили о том, что оба не работают с утра (он не стал признаваться, что по вечерам тоже не работает), о музыкальном магазине, конечно же – о поросятах Пинки и Перки и других персонажах детских телепередач. Он никогда не завязывал романов вот так, с полоборота, но, когда они допили по второму капучино, у него уже был номер ее телефона, и они договорились встретиться за ужином.

Когда они встретились снова, она сразу же заявила ему, что у нее есть дети. Его первым желанием было швырнуть салфетку на пол, опрокинуть стол и выбежать вон.

– Ну и что из того? – спросил он. И правильно сделал.

– Просто я подумала, что ты должен знать. Для некоторых это имеет значение.

– Почему?

– Ну, я имею в виду – для мужчин.

– Я понял.

– Извини, я, кажется, усложняю.

– Все в порядке.

– Просто если это у нас первое свидание, а мне кажется, так оно и есть, то я подумала, что должна тебе сказать.

– Спасибо. Но это не проблема, правда. Меня бы даже разочаровало, если бы у тебя не было детей.

Она рассмеялась:

– Разочаровало?

Хороший вопрос. С чего? Он сказал это, явно рассчитывая добавить себе мягкости и обаяния, но заявить об этом вслух не мог.

– Потому что я никогда еще не встречался с мамами, а мне всегда этого хотелось. Мне кажется, у меня получится.

– Что получится?

Действительно. Что получится? Это что же такое у него получится? Вопрос на миллион долларов, на который он никогда не мог ответить, к чему бы это ни относилось. Может, у него получится общаться с детьми, даже невзирая на то, что он ненавидит их и всех тех, кто причастен к их появлению. Возможно, он слишком поспешно списал со счетов Джона и Кристин с малюткой Имоджин. Что-то в этом есть! Дядюшка Уилл!

– Ну, не знаю. Ну, с детьми получится. Возиться с ними.

Пожалуй, действительно получится. Ведь у всех остальных получается?! Может, работа с детьми – это его призвание. Может, это поворотный момент в его жизни! Признаться, красота Энджи сыграла не последнюю роль в его решении переосмыслить свое отношение к детям. Теперь он знал, что эти золотистые волосы обрамляют спокойное, открытое лицо с большими голубыми глазами и немыслимо сексуальными лучиками вокруг них – ее обворожительная, спокойная и пышущая здоровьем красота роднила ее с Джули Кристи [4] . Именно в этом и было все дело. Когда в последний раз он ходил на свидание с женщиной, похожей на Джули Кристи? Те, кто выглядит как Джули Кристи, не ходят на свидания с такими, как он. Они встречаются с кинозвездами, пэрами Англии или чемпионами «Формулы-1». В чем тут дело? Он решил, что дело в детях: они – своего рода дефект, как родимое пятно или чрезмерная полнота, и благодаря им у него появился шанс там, где в другом случае ему бы ничего не светило. Может быть, дети делают красивых одиноких женщин более доступными.

– Должна тебе сказать, – продолжала Энджи свои размышления, большую часть которых он пропустил мимо ушей, – если ты мать-одиночка, есть риск начать мыслить феминистскими стереотипами. Ну, типа, все мужчины – сволочи, мужчина для женщины – это как собаке пятая нога, и все в таком духе.

– Ну еще бы… – посочувствовал Уилл. Ему это начинало нравиться. Если матери-одиночки считают, что все мужчины – сволочи, у него есть прекрасная возможность изменить эти представления. Да он сможет встречаться с такими вот Джули Кристи до конца дней своих. Он кивал, и хмурился, и поджимал губы, слушая пламенную речь Энджи, а сам тем временем разрабатывал новую стратегию, призванную изменить его жизнь.

На протяжении нескольких недель он играл роль под названием «Классный Парень Уилл» или «Уилл Освободитель», и ему это нравилось. Особых усилий не требовалось. Он так и не наладил контакт с Мэйзи, загадочно-мрачной девочкой пяти лет, которая, казалось, недолюбливала его за легкомыслие. В отличие от нее, трехлетний Джо влюбился в него практически сразу – за то, что при первой встрече Уилл подержал его за ноги вверх тормашками. Вот и все. Больше ничего не понадобилось. Ах, если бы так же запросто можно было устанавливать отношения со взрослыми!