Мой мастер

Дети судорожно схватили ложки и стали запихивать в рот «космическую» манную кашу.

— Гениально! — прошептала Елена Николаевна.

В это время дверь в столовую приотворилась, заглянул участковый милиционер.

— Евгений Иванович, можно вас на минуточку? — виноватым шепотом попросил он.

— Здравствуй, Петя, — поздоровался Трошкин. — Ты извини, я сейчас занят.

— Вот тут гражданин настаивает, — виновато сказал Петя, и в тот же момент из двери на середину столовой с такой стремительностью, будто им выстрелили, вылетел Мальцев.

Он схватил Евгения Ивановича за горло и заорал:

— Попался!

— Пустите! Вы что, с ума сошли?! — пытался вырваться Трошкин.

— Отдавай шлем, подлец! Ты Доцент, а я профессор!..

В подмосковном дачном поселке за низким заборчиком, заваленный до окон снегом, стоял летний садовый домик. Оттуда доносилась песня:

Стучат колеса, и поезд мчится,
Стучат колеса на ветру-у…
И всю дорогу мне будет сниться
Шикарный город на южном берегу.

Хмырь и Косой пировали за дощатым столом. Перед ними стояла начатая бутылка «Московской» и лежали соленые огурцы на газетке.

— За Доцента! — Косой поднял стакан.

— Да, это тебе не мелочь по карманам тырить, — авторитетно заметил Хмырь. — Теперь тысяч по сто каждому обломится.

Они чокнулись и выпили.

— А что ты с ними будешь делать? — поинтересовался Косой.

Хмырь не ответил, усмехнулся снисходительно — было ясно, что он найдет деньгам достойное применение.

— А я машину куплю с магнитофоном, — размечтался Косой, — пошью костюм с отливом и — в Ялту! — Во все горло он запел:

Я-я-Ялта, где растет голубой виноград.
Ялта, где цыгане ночами не спят,
Ялта, там, где мы повстречались с тобой,
Там, где море шумит о прибрежный гранит,
Поет прибой…

В ворсистом пальто и каракулевой шапке пирожком, со спортивной сумкой в руках Доцент медленно шел по тропинке среди заснеженных сосен. Поселок дышал тишиной и покоем, и Доцент, казалось, был покоен и тих, но все до последней клеточки было напряжено в нем…

У калитки он остановился, постоял несколько секунд, потом вдруг резко обернулся: никого…

Доцент быстро вошел в домик.

— Ну? — встрепенулся Хмырь.

— Толкнул? — спросил Косой.

— Толкнул… грузовик с откоса, — пробурчал Доцент, зачем-то отодвигая комод. — Рыбу я ловил.

— Рыбу? — удивился Хмырь. — Какую рыбу? Где?

— На дне. В проруби у лодочной станции…

Доцент достал из-за комода пистолет и сунул его за пояс.

— Пушка!! — вытаращил глаза Косой. — Зачем она тебе?

— Ты, Косой, плавать умеешь? — спросил Доцент.

— Куда плавать?

— Ну нырять…

— Это щас, что ли? В такую холодину? Не было такого уговора! Пусть Хмырь ныряет!

— Засекли нас, — серьезно сказал Доцент.

— С чего ты взял? — испугался Хмырь.

— Чувствую. Я всегда чувствую. Расходиться надо. — Он подошел к столу. — Встретимся завтра в семь у Большого театра…

Он взял бутылку и стал пить прямо из горлышка.

— Ни с места! — раздался отчетливый приказ.

— Все! Кина не будет, электричество кончилось! — отозвался Косой и первым поднял руки.

Нам не страшен серый волк,
Серый волк, серый волк! —

пели три «поросенка» в костюмах и масках: в детском саду № 83 шла подготовка к Новому году.

Дети сидели на стульчиках, как зрители, аккомпанировал на рояле Евгений Иванович Трошкин.

— Хорошо, — похвалил он и похлопал в ладоши. Дети тоже захлопали. — Теперь Серый Волк!

Из-за занавеси вышел худенький и робкий Серый Волк и тоненьким голосом затянул:

Я злой и страшный Серый Волк,
Я в поросятах знаю толк…

— Не так, Дима. Вот смотри… — сказал Трошкин, поднимаясь с места.

Он снял с Димы маску волка, надел ее на себя и, моментально преобразившись в волка, зарычал:

— Р-р-р…

В дверь заглянула воспитательница Елена Николаевна.

— Евгений Иваныч, там этот… ненормальный пришел…

Профессор Мальцев ждал Трошкина в кабинете заведующего.

— Здравствуйте, дорогой товарищ Трошкин. Садитесь, — любезно предложил он. Трошкин сел напротив Мальцева.

— Грабителей я поймал! — сообщил профессор.

— Поздравляю.

— Не с чем. Шлема при них не оказалось — я там все перерыл. А где он, они не говорят. Молчат.

— Продали, наверное, — предположил Трошкин.

— Может быть. А может, и спрятали. Теперь это можете выяснить только вы!

— Я? — удивился Трошкин. — Каким образом?

— А вот каким… — Мальцев достал из портфеля фотографию, спрятал за спину. — Закройте глаза! — потребовал он.

— Зачем?

— Закройте, не бойтесь!

— А я и не боюсь.

Трошкин зажмурился. Мальцев быстро вытащил из-за спины портрет Доцента, закрыл ладонью его лоб, чтобы скрыть челку, и скомандовал:

— Можно!

Трошкин открыл глаза.

— Кто это? — спросил профессор.

— Не знаю, — пожал плечами Трошкин.

— Это вы!

— Да, вроде я… — неуверенно согласился Трошкин.

— Ага! — обрадовался Мальцев. — А это вовсе и не вы!

Он убрал ладонь, открывая доцентовскую челку.