Мой мастер

Катерина сидит, вдвинувшись глубоко в диван, смотрит перед собой с напряженным выражением, как будто терпит боль.

- Боже мой! - говорит она. - Неужели я умру?

Я жду своих, вернее, наших. Должен прийти Игрек, который недавно разошелся с женой. Может быть, затеять с ним трудную любовь? Он талантливый и модный. По его сценариям ставят ведущие режиссеры. Я надеваю вечернее платье до полу (подарок богатой итальянки), и во мне все дрожит от нетерпения, как у шестнадцатилетней девчонки, пришедшей на танцы.

- Неужели я умру?.. - глухо вопрошает Катерина.

- Катерина Николаевна, вспомните, кто были ваши друзья... Она подняла на меня полуслепые глаза.

- Маяковский, Есенин, - напомнила я. - Где они все?

Они ушли из жизни сорок лет назад. А Катерина - здесь. Старая, но живая.

Если меня послушать, получается: пора и честь знать. Я, конечно, так не думаю. Но я не понимаю, почему она так держится за свою жизнь?

Слава, любовь, здоровье - все позади. Впереди - ничего. А настоящее одинокая больная старость. Можно жить и до ста лет, однако зачем?

Так я думала в тридцать шесть лет, в вечернем платье, в ожидании любви. Сейчас я думаю по-другому. Просто жить - это и есть смысл и счастье.

Звонок в дверь. Появились Лариска и Быкомазов. Лариска тут же надевает передник и начинает накрывать на стол. А Быкомазов чинит замки и задвижки. Стучит молотком, который он принес с собой. В интервале получаса собираются еще шесть человек. Всего десять.

Катерина не догадывается, что это я их позвала. Она думает: все как было. Ее ученики не могут без нее, а она - без них.

Все усаживаются за стол, и начинаются тосты. За Катерину. Только за нее. Она слушает и верит каждому слову. Да, она свет в окне. Да, она легенда, вечная Женщина. Она талантливая, красивая и теплая, таких сейчас не делают. Молодость - не вечное добро. А талант и доброта - навеки. Это Божий дар. Катерина - поцелована Богом. Пусть не самая молодая, но самая божественная.

Звонок в дверь. Пришел Игрек. Сел за стол возле Катерины. Мои силовые линии тянутся к нему, как к магниту. Он улавливает и постоянно ко мне оборачивается. Он думает, что это он сам оборачивается. А на самом деле это я его тяну.

Катерина льнет к Игреку, как бездомный щенок.

- Мне плохо, - открыто жалуется она. - Утешьте меня, утешьте...

В Переделкине она жила рядом с землей и травой, а здесь висит между небом и землей. Не чует землю под ногами. Только кошки и окно самоубийцы. Утешьте меня, утешьте...

- Милая моя, - говорит ей Игрек. - Милая моя...

И это все.

Игрек приглашает меня танцевать.

Мы танцуем. Игрек уже выпил. Он выше меня, и я вижу его ноздри, широкие, как ворота. Он трагически смотрит перед собой и говорит:

- Я не могу тебя любить, потому что я уже люблю другую женщину. Свою жену.

Это та самая жена, с которой он развелся. Сначала довел ее до развода, а теперь страдает.

- Не можешь - не надо, - отвечаю я легким голосом. Трудная любовь отменяется. Буду любить своих близких, свои замыслы и своего мастера Катерину Виноградскую.

Мы все в этот вечер принадлежим только ей, хотим, чтобы она купалась в нашем внимании. И это удавалось до тех пор, пока Игрек не спросил:

- Можно я похвалюсь?

И стал рассказывать свой новый сценарий, безумно интересный. Он пересказывал целые сцены, я задыхалась от точности его диалогов. Мы все сидели, сбившись вокруг Катерины, как на групповой фотографии. Рядом с Катериной. Но не с ней.

Мы слушали Игрека, и наша жизнь манила нас вперед. Время цветения прошло. Наши цветы превратились в завязи, а завязи - в плоды. Нас ждала слава и скибка сена...

Расходились поздно, вернее, рано. Скоро утро.

Игрек идет меня провожать. Рядом с домом лес. Мы останавливаемся возле дерева и целуемся страстно и яростно, как могут целоваться молодые и нетрезвые люди.

- Выходи за меня замуж, - грустно говорит Игрек. - Я буду о тебе заботиться, ходить в магазин за кефиром и апельсинами. У тебя в комнате будет пахнуть апельсинами.

Я смотрю в небо. Вдруг резко и с грохотом взлетела стая ворон. Их много. Целая туча. Что-то увидели или испугались. Или надоело сидеть на одном месте. А впрочем, какая разница...

Я не пойду замуж за Игрека, потому что у меня есть муж и девятилетняя дочь. Мой муж будет со мной до конца. И похоронит, и устроит поминки. И скажет тост. А все эти Иксы, Игреки, Зеты - персонажи для моих сценариев. Без них мне не о чем было бы рассказывать людям. Они - моя тема. И только.

Мы разошлись, каждый в свою жизнь. Кто пешком, кто на такси. А Катерина осталась в своей жизни, с кошками и окном самоубийцы.

Через десять лет

Катерине восемьдесят. По паспорту шестьдесят пять. По паспорту она пожилая, но не старая.

Катерина недавно вернулась из больницы. У нее был второй инфаркт.

Я съездила в Переделкино, договорилась с ее старой домработницей Нюрой. Нюра переехала к Катерине, живет у нее стационарно.

Катерина лежит на диване и ничего не ест. Организм не принимает еду.

- Ну поешьте супчику... - умоляю я.

- Невкусно, - отказывается она. - Там рис, картошка, а внизу капуста. Это невозможно есть.