Мой метод: начальное обучение

Это одно из волшебных явлений жизни, которое проявляется только в условиях определенных границ. Это таинственное наличие у всякого живущего «своей фигуры и своего роста» (в противоположность камням неопределенных форм и размеров) повторяется и в психической сфере. Развитие, самосотворение психики — лишь все более точная определенность, возрастающая сконцентрированность. Так постепенно из первобытного хаоса возникает и утверждается наш внутренний неповторимый облик.

Это и лежит в основе нашей способности формировать концепт вещи, рассуждать и делать выводы. Узнав свойства колонны, можно прийти к обобщению, что колонна — это поддержка. Такая синтетическая идея опирается на заранее выбранное качество. Мы могли бы сделать другой вывод: колонны цилиндрической формы. Мы выделили данное свойство из многих других, которые заставили бы нас сказать: они твердые, холодные, каменные и т. д. Именно умение отбирать позволяет нам рассуждать.

К примеру, при демонстрации теоремы Пифагора ученики занимаются с металлическими фигурами-вкладышами. Они должны сначала установить, что прямоугольник эквивалентен ромбу и что квадрат эквивалентен тому же ромбу. Осознание данного факта позволяет рассуждать дальше: квадрат и прямоугольник эквивалентны друг другу. Если бы ребята не могли выяснить свойства фигур, они не пришли бы ни к какому выводу. Ум открыл им общее свойство двух непохожих фигур, а это открытие привело к целому ряду выводов, при помощи которых и доказывается теорема Пифагора.

В волевой сфере решимость предполагает систематическую тренировку сил возбуждения и торможения. На это способен только сам человек ради выработки привычки. В интеллектуальной сфере то же самое: только человек может тренировать свою ассоциативную и селекционную деятельность (под руководством и при помощи внешних средств), чтобы сформировать умственные привычки (решительно исключая одни идеи и выбирая другие), адекватные его индивидуальности, его типу. В основе всякой внутренней деятельности, формирования интеллекта, в частности, как и внимания, раскрывающего его, лежит индивидуальная направленность, природа.

Несомненно, существует глубокое различие между пониманием, удержанием чужих рассуждений и умением рассуждать самостоятельно; между запоминанием факта, что художник может видеть мир в соответствии с одним из своих ведущих качеств (цвет, созвучие, форма), и умением действительно видеть внешний мир через призму каких-то ключевых свойств, поддерживающих эстетическое творчество. В сознании того, кто изучает предметы с чужой помощью, как в сумке с тряпьем, оттягивающей плечи старьевщика, хранятся доказательства теоремы Евклида и представления о картинах Рафаэля, географические, исторические сведения, правила риторики — все одинаково безразлично и тягостно. Тот же, кто использует все это в своей жизни, обретает благополучие, легкость, комфорт среди тех самых предметов, которые для многих остаются лишь грузом в сумке старьевщика. Во втором случае вещи не свалены в кучу в закрытой сумке без порядка и цели, но расставлены по всему дому, чистому, убранному. Ум созидающий вмещает гораздо больше, чем тот, где знания искусственно скапливаются. Созидающий ум — это и есть дом, где вещи гармонично расположены, точно известно назначение каждой.

Между пониманием, когда кто-то стремится запечатлеть в нас свои объяснения, и самостоятельным пониманием — неизмеримая дистанция. Представьте, мы создаем из мягкого воска форму, чтобы потом уничтожить ее, создать другую, и так без конца, или художник высекает форму из мрамора. У того, кто понимает самостоятельно, возникает неожиданное чувство: его сознание освобождается и в нем возникает сияние. Понимание небезразлично. Это принцип отдельной вещи, иногда принцип жизни, открывающийся нам. Возможно, нет более продуктивного чувства для человека, чем интеллектуальное. Сделав значительное открытие, мы испытываем максимальную радость. Даже простое понимание вызывает удовольствие, пересиливающее многие страдания. Когда страдалец, сраженный несчастьем, начинает выделять причины своих проблем, понимает, откуда взялась его печаль, ему становится легче, он испытывает чувство освобождения. Среди мрака непонимания, в котором он пребывал, блеснул утешительный луч разума. Действительно, нелегко найти убежище в черный день. Подумайте, собака умирает от горя на могиле хозяина, а мать способна пережить смерть единственного ребенка. Здесь кроется принципиальное различие между этими двумя существами. Собака не может смириться, она умирает, потому что ни один луч света не проникает в ее душу, чтобы победить уныние и отчаяние.