Мой милый Гаспаро (СИ)

— Никогда не забуду, как соблазняли его и Гаспаро, — смеялась собеседница. — Один сбежал, другого напоили так, что он мало что понимал, а наутро и вовсе не помнил. А звал тебя, как тебя звал среди стонов блаженства!

Алёна не выдержала подобного рассказа и вскочила с кресла. «Любовница» достала из шкатулки свёрток, открыла его на некоторое время и свернула обратно:

— Интересно всё это, но я может смогу помочь…

Глава 36

— Ваши итальянцы отправляются сегодня в путь, — продолжила любовница Льва, и Алёна с недоверием посмотрела:

— Откуда такие сведения?

— А ты обожди здесь чуток, и увидишь, — стала та вдруг серьёзной. — Вернусь с твоей сестрой…

Она накинула на плечи плащ, что висел у двери на крюке, и покинула комнату. Алёна даже не сомневалась, оставаться ли здесь или нет. Она сняла свой плащ и треуголку и сделала глубокий вздох.

Обойдя комнату, взглянув на несколько книг на полке, взяла одну из них… Часто отвлекалась Алёна от чтения, пока сидела в кресле у окна. Она всё поглядывала в окно и ждала, когда хозяйка комнаты вернётся. Только прошло полдня…

— Что ж, — повесив плащ на крюк, вздохнула вернувшаяся любовница Льва и села напротив Алёны.

Та сразу отложила книгу на подоконник и внимательно смотрела в ответ.

— Стоит подождать ещё немного…

Слова те не оказались ложью… Воцарившаяся тишина ожидания длилась недолго. Когда в дверь постучали, обе оглянулись на несмело вошедшую Юлию.

— Сестрёнка! — бросилась к ней в объятия Алёна, и та с облегчением вздохнула:

— О, как я рада, что всё не оказалось обманом и ты будешь здесь! Я получила записку от этой женщины…

— От меня, — улыбнулась хозяйка комнаты, расслабленно облокотившись на спинку стула, на котором сидела.

— Что это за ужасное место? Почему мы должны быть здесь? — смотрела поражённая Юлия.

— Ах, не делайте вид святош, умоляю. Сами-то так и пытались вырваться от мадам Шатиловой, стать богатыми. Удалось? — улыбнулась кратко их собеседница и указала девушкам на кресла у стола.

Удивившиеся таким словам сёстры переглянулись. Алёна тут же схватила плащ, надела треуголку и поспешила к двери:

— Идём, Юлия, нам здесь делать нечего!

— Обождёшь уж, — засмеялась хозяйка комнаты, повторно указав на кресла сесть.

— Откуда Вам столько известно о нас? — смотрела удивлённая Юлия.

— У меня много связей, — улыбалась та. — Именно потому я и была дорога Льву Азарьеву. А он был прекрасный любовник, — в сладких воспоминаниях вздохнула она и встрепенулась. — Но вернёмся к делу.

— Ну, хорошо, — усмехнулась с недовольством Алёна, сев подле сестры к столу. — Послушаем, что это за дело такое.

— Ваши кавалеры сегодня отправляются в Англию на одно простое задание. У меня есть идея, как бы вам с ними встретиться, — поднялась хозяйка комнаты. — Вам сейчас принесут поесть, а там и поговорим дальше. Подкрепиться следует. Я прикажу принести.

Она вышла из комнаты, оставив сестёр одних.

— Что ж, — вздохнула Алёна, откинувшись на спинку кресла. — Посмотрим.

— Что здесь смотреть? Я пришла за тобой, а не слушать бред данной дамы, — поразилась Юлия. — Зачем ей нам помогать, когда у неё на уме могут быть только злые планы?…

Ни одна из сестёр не была уверена в том, что хозяйка сей комнаты говорит правду, но то, что она много знала, заставляло всё же пока оставаться здесь. Будто какая-то надежда или вера в глубине души убеждала покориться ждать.

Еду сёстрам, действительно, скоро принесли, но хозяйка комнаты не вернулась и после того, как девушки поели. Беседуя о том, что пора бы уже домой возвращаться, сёстры собрались покинуть это место, как в комнату вошло четверо мужчин…

По их растрёпанному и неприятному виду девушки поняли, что происходит что-то неладное. Но и криков их никто не услышал, когда мужчины схватили, завязали рты, руки и… повели наружу к ожидавшей чёрной карете…

Глава 37

Мы друг друга любим, что ж нам в том с тобою!

Любим и страдаем всякой час.

Боремся напрасно мы с своей судьбою,

Нет на свете радостей для нас.

С лестно надеждой наш покой сокрылся,

Мысли безмятежные отняв.

От сердец разженных случай удалился,

Удалилось время всех забав.

Зрю ль тебя, не зрю ли, равно грусть имею,

Равное мучение терплю;

Уж казать и взором я тебе не смею,

Ах! ни воздыханьем, как люблю.

Все любовные знаки в сердце заключенны,

Должно хлад являли и гореть.

Мы с тобой, драгая, вечно разлученны,

Мне тебя осталось только зреть.

Жизнь мою притяну пременил рок в злую,

Сладость обращенна в горесть мне;

Только ныне в мыслях я тебя целую,

Лишь с тобою говорю во сне.

Где любови нашей прежние успехи,

Где они девалися, мой свет!

О печально сердце, где твои успехи!

Все прошло, и уж надежды нет!*

Молча сидели в каюте корабля Юлия и Алёна, слушая, как за дверью для них кто-то пел и играл на гитаре…

— Милый сударь, — прислонилась к запертой двери Алёна, когда песня закончилась. — Выпустите нас, пожалуйста? Мы можем заплатить!

Выдержав длительную паузу, мужчина за дверью всё же ответил:

— Сейчас выпустят, познакомитесь с ещё одним милым!

— Грубиян, — отошла от двери Алёна, и ту, действительно, в ту же минуту открыли.