Мой мир заботится обо мне

Папа всю жизнь очень любил маму, называл её Лидочкой, а она его – Абиком. Как-то папа уехал в командировку, и мы ждали его через пару дней. Соскучились. И вдруг раздаётся телефонный звонок. Это папа, говорит, что у него всё хорошо и послезавтра он приедет, как и было запланировано. Мама, довольная, вешает трубку – уже скоро Абик будет дома. Через несколько минут открывается дверь и в прихожую входит папа с цветами и подарками – он вернулся на два дня раньше. Из телефона-автомата позвонил и сразу же пришёл. Это был праздник в доме.

Я знал, что папа неплохо играл в волейбол и бильярд, но прочитав книгу дяди Мили, понял, что «неплохо» – это неверное определение степени папиного мастерства игры в бильярд. Приведу отрывок из книги целиком: «…приезжая поездом в отпуск в Москву он (папа – Б. К.) всегда ходил в бильярдную около Сокольников или ЦПКиО им. Горького, где играли только на деньги, и брал меня с собой. Играл часто с маклерами, которые вначале специально для затравки отдавали одну, две партии, а потом не могли выиграть у молодого офицера. Интересно было смотреть на их физиономии».

* * *

Однажды вечером папа пришёл с работы усталый в предвкушении вкусного ужина и дивана со свежей газетой под телевизор. Но жизнь в нашей семье определяла мама, и в тот вечер она решила, что надо перевесить ковёр на стену. Это не очень сложная, но тягомотная работа, и, судя по папиному настроению, он совсем не хотел этим заниматься после рабочего дня, наверняка тяжёлого. Во время ужина он не оставлял тщетных попыток убедить маму в неправильности и ненужности её идеи… Итог их спора выглядел так: папа, стоя на табуретке и прибивая ковёр к стене, недовольно и, я бы даже сказал, вызывающе приговаривает: «Не буду я вешать ваш ковёр…»

Сколько я помню папу, он всегда читал. Газеты, журналы, книги… Наверное, именно от него сначала я, а потом ещё сильнее и Юлька, моя доченька, унаследовали эту страсть к чтению.

Когда мне было шесть или семь лет, по вечерам перед сном мы с моим старшим братом Сашкой садились за стол, и папа читал нам вслух «Мальчика Мотла» Шолом-Алейхема. В комнате выключали свет, и только торшер над креслом, в котором сидел папа, освещал ему книгу, а вся комната была погружена в такой спокойный и расслабляющий полумрак. Папа с удовольствием читал нам очередной рассказ о мальчике Мотле, и мы словно перемещались в то местечко, где всё это происходило с ним, и казалось, что уже и с нами. Такие вечера как-то сближали всех нас: мама и папа в креслах под торшером, мы с Сашкой – за столом в полумраке, все вместе, как единый организм, и плакали, и смеялись над историями сына кантора Пейси. Тихо, уютно, спокойный папин голос – наверное, это и есть настоящее человеческое счастье, безусловная надёжность и единство семьи.

* * *

Если бы не война, возможно, папа связал бы свою жизнь с театром, которым был увлечен с детства. В 1972 году он пошёл на курсы вождения, чтобы получить водительские права. Там он познакомился с Аркадием Фридриховичем Кацем, который в то время был главным режиссёром Рижского Театра русской драмы. Они подружились и до конца папиной жизни были очень близкими друзьями… Папа нашёл себе отдушину: он часто после работы приходил в театр, где его знали все, сидел на репетициях, обсуждал нюансы сцен и эпизодов, и было видно, как ему это нравится.

Стоит рассказать, как мы ездили за грибами. Мама, выросшая на Дальнем Востоке, любила и понимала лес, а вот папа лес не любил совсем. И когда мы выезжали на машине за грибами, то обычно картина была такая: Сашка и я с мамой уходили в лес, а папа с газетами оставался в машине. Он даже не выходил из неё, только открывал окна. Его задачей было посигналить нам через обозначенный период времени, например, через полтора или два часа. Ситуация немного улучшилась, когда за грибами мы стали ездить вместе с Кацами: с Аркадием Фридриховичем и Райной Борисовной Праудиной. Тогда папа выходил из машины и даже бродил по лесу, разговаривая с Аркадием Фридриховичем. Иногда, практически натыкаясь на гриб, папа громко спрашивал у окружающих: «Как его фамилия?» Он не очень хорошо разбирался в грибах, если не сказать вообще не разбирался.

* * *

Короткий эпизод, который я почему-то запомнил и с одного раза изменил своё поведение в этом вопросе. Как-то я, первоклассник, пришёл с прогулки, разулся в прихожей и пошёл в комнату. Вскоре вернулся с работы папа и сразу же позвал меня. Я подошёл, и он показал мне на мои ботинки, поставленные «не по уставу»: правый стоял слева, а левый рядом с ним – справа.

– Неужели ты не видишь, что им БОЛЬНО так стоять? – спросил папа…

И с тех пор я всегда аккуратно ставлю снимаемую обувь.

* * *