Мой мир заботится обо мне

Очень запомнилась наша поездка в Керчь через Москву на машине. Сначала папа, мама, Саша и я приехали из Риги в Москву. Причём за рулём был только папа и добрались мы за двенадцать часов. Был один перерыв на обед и короткий отдых. Оставили машину в каком-то кемпинге на МКАД – папа не хотел ехать по Москве. На такси добрались до улицы Фестивальной, где жили папина двоюродная сестра Фаня и её муж Александр Степанович.

Утром отправились в путь. Мы – на своей машине сначала в Севастополь к маминой маме, а тётя Фаня и Александр Степанович – сразу в Керчь. Они остановились у папиной сестры Инны. Мы все встретились в Керчи и поехали в Эльтигень, теперь это место называется Героевка. Поставили машины и палатки прямо на пляже и жили так больше недели. Это было здорово!

* * *

Демобилизовался папа в 1982 году, в звании подполковника медицинской службы, с большим количеством медалей и Орденом Отечественной войны.

6 октября 1985 года папе исполнилось 59 лет, а за месяц до этого ему поставили диагноз – менингиома головного мозга, страшное последствие фанатичной работы рентгенологом.

Папа. Последние годы

В конце октября мы с мамой повезли папу на операцию в его альма-матер – Высшую Военно-морскую медицинскую академию. Оперировал профессор Б. А. Самотокин – один из лучших в то время нейрохирургов СССР, у которого папа учился. Как потом сказал нам Борис Александрович, это была одна из наиболее успешных его операций. Мама билась, чтобы её пустили к папе в палату ухаживать за ним, но не сложилось. Однажды она уже вернула с того света Сашку (я расскажу об этом дальше), но в этот раз не получилось… Через несколько дней папа умер от отёка лёгких – это значит, от недостаточного ухода…

Мы с мамой привезли его в цинковом гробу в Ригу. Хоронили папу со всеми воинскими почестями на Рижском гарнизонном кладбище.

* * *

К сожалению, в маминой семье не нашлось своего дяди Мили, и никаких письменных источников у меня нет. Так что рассказ о её семье – только по памяти.

В середине XIX столетия, после окончательного присоединения земель по Амуру и в Приморье, Россия получила огромный и почти безлюдный край. Но всего за полвека властям Российской империи удалось решить вопрос заселения Дальнего Востока путём предоставления переселенцам земель, помощи и льгот. Среди таких переселенцев с Украины были мои прапрабабушка и прапрадедушка.

Мамина бабушка, моя прабабушка, рассказывала, что девочкой со своим отцом была на встрече с цесаревичем Николаем Александровичем в 1891 году во Владивостоке. Это был первый и единственный визит царственной особы на Дальний Восток. Во время «общения» с народом, цесаревич выделил в первом ряду моего прапрадеда, что-то спросил и, выслушав ответ, пожаловал деньгами…

У прабабушки было три дочери: старшая Ольга, средняя Анна и младшая Инна. Анна, или, как её все называли, Галина, – это моя бабушка. Родилась она 12 декабря 1912 года (12.12.12).

Она вышла замуж за Антона – богатого поляка, у которого были конюшни со скаковыми лошадьми. 15 января 1931 года во Владивостоке у них родилась дочка – Лидочка, моя мама. Через несколько лет Антон и его семья засобирались на историческую родину – в Польшу, но бабушка Галя категорически отказалась уезжать и осталась во Владивостоке вместе с дочкой. Вскоре она вышла замуж за Василия Пешкова. Это мой второй дедушка – дедушка Вася. У Гали и Васи родился сын Алексей – мой дядя Лёша. Уже после того, как мама вышла замуж за папу и родился я, бабушка Галя с дедушкой Васей переехали в городок Рассказов в Тамбовской области. И мне даже рассказывали, что я там у них гостил, но я этот городок не помню совсем. А вот после Рассказова бабушка с дедушкой переехали в Севастополь, за что я им очень благодарен: таким образом мне было определено не единожды бывать в этом благословенном и очень любимом мной месте – в Крыму. В Севастополе они купили недостроенный дом в посёлке Целинный. Это была часть города, застроенная частными домами, находящаяся на Воронцовой горе между улицей Горпищенко и Лабораторным шоссе. Все улицы в посёлке носили названия целинных городов: Акмолинская, Актюбинская, Кокчетавская, Кустанайская и т. д., и только наша почему-то выбивалась из тенденции и называлась улицей Прутовцев – в честь экипажа минного заградителя «Прут».