Мои миры

За воротами меня ждало ещё большее удивление. Вместо простого деревенского дома стоял терем, больше похожий не на жилой дом, а на картинку из мультика. Какие-то дети кружились на карусели, летали по двору на ступе, прикованной цепью к огромному камню. За домом, на заднем дворе, печка, бодро дымя трубой, катала страждущих по кругу. Очередь извилистой змеёй огибала терем, ступу, печку, лотки с попкорном, сладкой ватой. Вдоль забора на жёрдочках сидели юркие обезьянки и, строя уморительные гримасы, таскали из карманов у ротозеев всё, что могли схватить — от денег, до телефонов. Немного в стороне семеро карликов, усердно стуча топорами, рубили новый сруб.

— А-а, кто пришёл! — Емеля, широко раскинув руки, приближался к нам. — Привет, привет! Совсем позабыл старых друзей!

Буквально через секунду я оказался в его объятьях, тщетно стараясь вспомнить, с каких пор мы стали старыми друзьями.

— Здорово! — ответил я, еле освободившись из охапки этого новорощенного леснесмена. Нет, что-то не то. А, ну, конечно, биз-нес-ме-на. Вот теперь правильно. Хотя леснесмена, пожалуй, лучше подходит. — Ну, ты и развернулся. Прямо сказка.

— Какая сказка? — проворчала Баба Яга. — Ни дня покоя. Всё бизнис. Тьфу. Говорить и то противно.

— Бабуль, всё хорошо. Ну, сколько можно лаптём щи хлебать. Всё-таки двадцать первый век. Хочется быть в тренде.

— В чём это? Тебе что, обычной одежды мало? — возмутилась Ядвига Ивановна. — Как же мне всё это надоело! Там Егорыч всю погоду испортил, тут ты народу нагнал. А, ну…

Баба Яга подняла руки к небу, седые волосы вырвались из-под платка. Черты лица стали жёсткими. И вот вмиг погода снова стала портиться. Закружила вьюга. Мокрые огромные хлопья снега, словно злобные мухи, стали гоняться за посетителями музея. Оттирая глаза, я не заметил, как двор вдруг стал совершенно пустым. Вьюга так же быстро закончилась, как и началась. Мы остались только втроём. Хотя нет. Бодрый стук топоров напомнил о карликах, занимающихся постройкой. Правда, теперь они не были похоже на карликов. Просто семеро гномов, возводя сруб, бодро махали топорами.

— Это? — спросил, было, я, но Емеля перебил.

— А, гастарбайтеры. Очень просились, а мне как раз вздумалось расшириться. Подсмотрел идею с зеркальным лабиринтом. Не ахти что, но кое-что переделаем, в оригинальном стиле. Вот только бабуля не знает пока.

Тем временем баба Яга снова стала просто бабулькой. Улыбнувшись нам, она, как ни в чём не бывало, сказала:

— Ну что, пойдёмте в дом, колобочков испеку!

Ещё с прошлого раза помня гостеприимство этого дома, я с радостью принял приглашение. Впрочем, уже входя в терем, понял, что старого уютного дома ожидать не придётся. Дом изнутри оказался такой же картинкой, какой был и снаружи. Одно слово не дом, а музей. Резные лестницы, картины на стенах (скорей всего работа выпускников местной художественной школы), как и вся обстановка говорили о неуёмной активности Емели.

— Креативишь? — ввернул я популярное, но не слишком понятное слово, рассматривая обстановку.

— Нравится? — довольно улыбнулся Емеля и сквозь его улыбку явно просматривался бизнесмен Емельян.

— Раньше уютней было, как-то по-простому, по-домашнему.

— Ай, и ты туда же.

— Что поделаешь? Но мне больше нравится уют.

Бизнесмен Емельян расстроенно пожал плечами, но здесь сразу верх взял Емеля и, улыбнувшись во весь рот, тихонечко подтолкнул меня к столу:

— Ты проходи, проходи.

— Слушай, что-то мне не хочется колобков. Как-то с прошлого раза ещё не отошёл.

— Да, брось ты. Хотя ладно. У меня есть сюрприз. Помнишь, говорил про зеркальную комнату. Так вот. У меня там будет то, о чём другие даже мечтать не могут.

— Не знаю, чем это в наше время можно удивить, да ещё и так, что бы ни у кого не было.

— А у меня есть. Недавно вот через этих гастарбайтеров и нашёл, — Емельян кивнул на окошко, за которым без устали трудились гномы.

— Ещё один гном? Ты что, солить их собираешься? — решил съехидничать я.

— Нет. Это их дальний родственник. Жил отшельником, да видать надоело. Захотел пожить по-человечески. Понимаешь, двадцать первый век на дворе. Погоди… — и с этими словами Емеля выскользнул из комнаты.

Однако долго скучать не пришлось. Буквально через пару минут вошла Ядвига Ивановна, неся перед собой целую тарелку, накрытую полотенцем. О содержимом тарелки можно было и не гадать. Это содержимое пыхтело и отдувалось, словно после парной.

— Вот, свеженький, — похвасталась баба Яга. — Правда, колобки уже не те, что раньше. Печку почти не топим, всё на электричестве. Вкус немного не тот.

— Бабуля, я Вас умоляю, — послышалось из-под полотенца. — Да, конечно, раньше и солнце было выше, и трава зеленее, и колобки вкуснее. И за что Вы меня так обижаете.

— Не знаю, как на вкус, но болтливый он такой же, как и прежние, — отпустил я своё замечание.

— И кто это там-таки мной недоволен? — поинтересовалась выпечка. — Вы что, кулинар или где?

— Ой, что-то не то сегодня получилось. — Посетовала баба Яга. — Наверно мука не та.