Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 (СИ)

С тихим скрипом дверь захлопнулась, оставляя за собой сжавшегося на кровати мальчика.

* * *

— Сколько можно было копаться, — возмущенно воскликнула Офелия. — Я думала, что Дориан съест весь джем и тебе ничего не достанется. Он так на него набросился. Видите ли, ему нужно заедать стресс. Поблагодари Альберта, что он припас немного для тебя.

Гарри передернуло от этих слов, Грегорович, как ни в чем не бывало, сидел за столом. Он выглядел больным, но это не влияло на его аппетит. Казалось, Альберт сосредоточился исключительно на своей тарелке с кашей.

— Спасибо, но я не хочу джема, — холодно ответил Поттер, пододвинув себе чашку чая, и принялся внимательно изучать ее содержимое на наличие каких–либо зелий.

— Да что с вами? — удивилась Мирослава. — Оба с утра пришибленные какие–то.

Поттер выразительно посмотрел на нее. Она что, думала, что за ночь все забудется и с утра от обид и терпкой горечи не останется и следа?

— У меня на это имеются веские причины.

Эдвин откинулся на спинку стула.

— Опять Снейп? Вроде бы до поездки домой еще много времени.

Из уст человека, который только вчера на его глазах пытал другого Круцио, данный вопрос звучал неимоверно глупо.

— Да при чем здесь он?! — воскликнул Гарри, но тут же взял себя в руки, заметив, сколько людей косится в их сторону. — Как будто без него проблем нет…

Дориан отодвинул от себя пустую вазочку с джемом и, облизав свои губы, мягко улыбнулся.

— Если ты переживаешь из–за меня, то не стоит. Правда, наверное, теперь я буду бояться змей, но в обычной жизни с ними не так часто придется сталкиваться, так что переживу… — он начал крутить чайную ложку в руках. — Спасибо, что спас меня вчера… Мне кажется, что твой парселтанг никого даже не удивил. Все уже привыкли, что ты в любой момент можешь выкинуть что–то неожиданное. Правда, кто–то относит способность говорить со змеями к темному дару… Но с учетом того, что все мы изучаем Темные искусства, бояться этого глупо.

Гарри покачал головой. Он совсем забыл о том, что предшествовало допросу Альберта. Переживать за это сейчас не имело никакого смысла.

— Вы не против того, что он сидит с нами за одним столом? — нахмурился Поттер, выразительно показывая на Грегоровича.

Мирослава удивленно воззрилась на Гарри.

— Нет, а должны? — потом на ее лице проступило понимание. — Так у тебя с ним вчера была дуэль? Но из–за чего, Мерлинова борода? — она перевела взгляд на Стана. — Хоть Альберт и стоял ближе всего к Дориану, но он ничего не смог бы сделать с коброй. Все находились в состоянии, близком к шоку! Если это стало причиной вашей размолвки, то тебе следует извиниться перед ним.

Поттер со звоном опустил чашку на стол и резко встал со своего места.

— Ведете себя, как будто ничего не произошло. Я не ожидал, что вы способны так быстро забывать и прощать. Особенно со стороны Эдвина это стало для меня открытием.

Мальчик подхватил свои вещи и чуть ли не бегом бросился из Трапезного зала. Держать зло на Грегоровича всю жизнь он не собирался, но вот так просто, на следующее же утро вести себя, как ни в чем не бывало, Гарри тоже не мог. Слишком много нервов потрепал Глас, посеяв сомнения относительно каждого из своего окружения.

— Постой, — раздался голос Альберта, когда Поттер миновал один лестничный пролет.

— Что тебе нужно? — ответил мальчик резко, сейчас злость буквально клокотала в нем.

— Поговорить, — сдержанно произнес Грегорович. — Они ни в чем не виноваты. Ребята не помнят, что произошло вчера. Я… я стер им память.

Гарри резко развернулся к нему и, преодолев несколько ступеней, схватил мальчика за грудки.

— Что ты сделал? Ну–ка повтори…

— Стер им память, — ни один мускул на лице Альберта не дрогнул.

Поттер отпустил его и разочарованно покачал головой.

— Это отвратительный и трусливый поступок.

Грегорович согласно кивнул.

— Так и есть. Можешь им еще раз рассказать о том, что я являюсь Гласом. Но, пожалуйста, обойдись на этот раз без Сыворотки. Вчера они услышали слишком много из того, что им не положено знать.

— Подобное не является поводом…

— За это убивают, — Гарри был прерван жестким тоном Альберта. — Я не умаляю своей вины в содеянном, но есть граница, за которую перешагивать нельзя. А вы вчера это сделали. Никому не стоит знать о роде моей матери и о том, чьей памятью я обладаю. Это не принесет ничего, кроме лишних проблем.

От такого Альберта веяло опасностью и страхом. Эта необычная смесь будоражила кровь Гарри, захотелось прикоснуться к нему и выпить эти эмоции до конца, без остатка, чтобы погасить собственную ярость и злость.

Видимо, что–то такое проступило в нем, что Грегорович начал пятиться спиной и едва не упал, но вовремя схватился за перила.

— Как ты смог стереть память Эдвину, он носит серьги–артефакты, которые не позволяют сделать подобного?

— Они снимаются, — пробормотал Альберт. — Очень легко снимаются…

Гарри спустился еще на одну ступеньку.

— Почему же ты оставил воспоминания мне?

Грегорович посмотрел ему в глаза.

— Потому, что ты доверял мне свои тайны, и я уверен, что ты не используешь, то, что узнал, против меня.