Мой (не)любимый дракон (СИ)

На меня Скальде… почти не смотрел. А может даже, намеренно избегал встречаться со мной взглядом. Мне же так хотелось оказаться с ним рядом, прижаться к сильной груди, спрятаться в его руках от всего этого сумасшедшего мира. И — если бы мы были одни — в голос разреветься. Но ни дать волю слезам, ни уж тем более приблизиться к магу я не смела. Приходилось просто стоять и ждать, когда в разыгравшейся драме прозвучат финальные аккорды.

— Проводите эсселин Сольвер в её покои, — велел тальден Мабли и подоспевшим стражникам, добавив: — И немедленно пришлите к ней Хордиса.

— Ты не посмеешь его тронуть! — тем временем продолжал качать права Хентебесир. — Крейн — мой подданный. Мой! — взревел. — И только я! Я распоряжаюсь его судьбой!

Ярость Огненного напоролась на толщу льда, которую он так и не сумел растопить. Пламя Игрэйта погасло, обратившись жалким дымком.

— А скоро станет твоим трупом. Им будешь распоряжаться, сколько захочешь.

Сложно сказать, какая каша варилась в голове у Крейна. По его лицу — распухшему от укусов, изукрашенному кровоподтёками, оставленными когтями Снежка — понять хоть что-то было невозможно. Разве что глаза горели такой ненавистью, таким жгучим бешенством, что я испуганно отпрянула, когда стража, отодрав «приваренного» к стене льдом мага, повела его к выходу.

Скальде ушёл следом за пленником, лишь на мгновение обернувшись. Вроде бы и на меня глянул, а такое ощущение, будто разглядывал бугристую кладку за моей спиной. Словно я была прозрачной. Призраком.

Умерла для него.

Сердце в груди болезненно заныло.

— Пойдёмте, Ваша Утончённость. — Мабли ласково взяла меня за руку, тихо увещевая: — Всё хорошо. Всё будет хорошо.

Прозвучи эти слова из уст Скальде, и я бы поверила. А так…

Веры во что-то хорошее у меня больше не было.

* * *

Шаги прогромыхали по пустынному коридору, пугливым эхом отозвавшись в его тёмных глубинах. Князь Темнодолья ворвался в свои покои. Разъярённым зверем бросился к бутылке, по тёмному стеклу которой вился узор лозы. Во рту нестерпимо горчило от осознания собственного бессилия, и Игрэйту не терпелось хмелем приглушить этот тошнотворный привкус.

Омерзительное ощущение.

Серебряный кубок опустел, едва успев наполниться, а потом, сопровождаемый грозным рыком, полетел в камин. Пламя жадно зашипело, принимая подношение, скрадывая чеканный узор каёмки. Заставляя металл тускнеть и тонуть в белёсом пепле.

Огонь бушевал и в сердце тальдена, плавя лёгкие, выбивая из груди раскалённое дыхание, смешанное с хриплыми криками:

— Дрянь! Лживая сука!

На этом словесный поток Его Светлости не иссяк. Тальден продолжал награждать графиню д’Ольжи всё новыми, далеко не самыми лестными сравнениями. Проклинал и желал ей гореть синим пламенем вечно.

— Стерва клянётся и божится, что дала алиане зелье, — не то вслух, а может, мысленно вспоминал их разговор Хентебесир. — Якобы подговорила одну из невест, эту куклу Рианнон, подлить его Фьярре в вино во время их посиделок. Брехливая тварь!

Маг снова грязно выругался.

— Если б подлила, оно бы подействовало! — прорычал глухо. Второго кубка в поле зрения Огненного не попалось, и ему ничего не оставалось, кроме как припасть к узкому горлышку бутылки. Не прошло и минуты, как та, опустев, стекольным крошевом укрыла дно камина. Пламя в котором бесновалось, откликаясь на огонь в душе тальдена. — Далива пожалеет об этом. Ещё как пожалеет тварь!

Игрэйта беспокоило не только собственное поражение, но и судьба Крейна. Где ещё он найдёт такого умельца?! Преданного и на всё согласного. Никогда прежде Его Светлость не видел кузена в таком исступлении, а потому герцог и правда мог возвратиться к своему господину трупом.

— Что на него нашло? Идиот! — выплюнул сквозь зубы Хентебесир. — Видел же, что план не работает. Какого тагра к ней полез?! Не остановился!

— Ох и жаркая получилась сценка. Всё как я люблю.

Игрэйт пошатнулся: крепкий напиток неожиданно ударил в голову, будто его со всей силы приложили лбом обо что-то твёрдое. Дракон несколько раз моргнул, вглядываясь в проступающие в полумраке очертания снежного духа. Облачённая в сотканное из снежинок платье, Леуэлла полулежала на кровати и коварно, с заговорщицким видом улыбалась магу.

— Такие страсти!

— Ты к этому причастна? — Игрэйт нервно облизнул губы, на которых ещё ощущался терпкий вкус вина, и впился взглядом в Древнюю, понимая, что без причины та бы не стала к нему являться.

— В какой-то мере.

— Леуэлла…

Снежная красавица перевернулась на спину. Любовно рассматривая свои отливающие синевой изящные кисти, на которых блики пламени создавали причудливые узоры, невинно призналась:

— Мне было скучно, и я решила немного пошалить. Внушила Его Светлости не отступать ни при каких обстоятельствах. Действовать, скажем так, до победного конца.

— Я не давал тебе права проникать в сознание моих людей! — прогремел Хентебесир. — Крейн — не твоя марионетка!

Леуэлла передёрнула плечами, не впечатлившись грозными нотками, прозвучавшими в голосе мага.