Мой (не)сносный сосед

– Ща, Васильева, все дела отложу, шнурки поглажу, – рыжая замолкает на некоторое время и, выдержав театральную паузу, произносит с деланным равнодушием: – хотя… я могу изменить свое мнение. Если ты познакомишь меня с красавчиком, который забирал тебя вчера.

Не могу объяснить почему, но Златкино предложение встречает стойкое неприятие, отзываясь слепящим гневом внутри. И нет, мне не нравится ни мой вредный сосед, ни его черный с желтым байк, ни живущая отдельной жизнью, иронично изгибающаяся бровь. Просто я терпеть не могу, когда меня пытаются прессовать и так вот нахально шантажировать. Сегодня Шанская просит Филатова, завтра захочет готовый курсач, а послезавтра – деньги?

Тихо выдыхаю, отдавая себе отчет, что отношения с сокурсниками и в этой группе у меня не сложились и не сложатся, и задираю подбородок выше. Набираю полные легкие воздуха и с высокомерной улыбкой выпаливаю.

– Заканчивай этот спектакль. Ты не хуже меня знаешь, что Кольцова с тебя скальп снимет, если меня не будет на концерте, – раз приятелями с местной элитой мне все равно не быть, почему не воспользоваться имеющимися с куратором связями?

И, пока Злата что-то сосредоточенно просчитывает у себя в уме, я перекидываю через плечо висевший до этого в руке рюкзак и направляюсь к выходу из аудитории. Слыша доносящийся вслед громкий визг, непечатную матерную конструкцию и оглушительный звон.

– Васильева! – оборачиваюсь, чтобы рассмотреть лежащий экраном вниз мобильный Шанской, и начинаю нервно хихикать, подозревая, что он не пережил столкновения с моим везением.

– Расписание репетиций прислать не забудь, а деньги за стекло я тебе на карту скину.

Оставив одногруппников дезориентированными и слегка ошалевшими от подобного финта, я шмыгаю за дверь и устало приваливаюсь к стене. Я умею порхать от столика к столику, разнося заказы по двенадцать часов в смену, умею смешивать коктейли с завязанными глазами и знаю пять рецептов, как приготовить идеальный шоколад. Но я совершенно не могу приспособиться к простым будням в обычном университете.

Спохватившись, что Шанская с Горшковым могут отмереть и потребовать у меня немедленного расчета или еще чего на благо факультета, я отлипаю от прохладной поверхности и быстрым шагом удаляюсь от злополучного кабинета, никак не ожидая столкнуться с Мишей на выходе из корпуса.

Сегодня парень одет в нежно-голубой джемпер с неглубоким треугольным вырезом и светло-серые брюки из плотной ткани. На его ансамбле по-прежнему ни единой складки или микроскопического пятнышка, а кеды сияют такой невыносимой белизной, что мне хочется выспросить у их хозяина, как он умудряется ходить по нашим дорогам и их не пачкать. А еще в руках у Мельникова два стаканчика с умопомрачительно пахнущим латте, от которого мой желудок начинает громко, некультурно урчать.

– Держи, – Миша смеется, передавая причитающийся мне кофе, поправляет и без того идеально уложенные набок волосы и предлагает: – пройдемся?

Я поднимаю голову и недолго изучаю ярко-голубое безоблачное, щурюсь от теплого осеннего солнца и не нахожу ни единого повода, по которому стоило бы отказать Мельникову в прогулке. Я согласно киваю, пытаясь не обжечься горячим латте, и неторопливо бреду по аллее, пиная носками кед немногочисленные желтые листья, устилающие асфальт. Говорить ни о чем не хочется, хочется вот так идти в никуда, испытывая редкое умиротворение, но мой попутчик явно другого мнения.

– Как там дядь Жора? – видимо, ступор красными буквами написан у меня на лбу, поэтому Мише приходится уточнять: – твой сосед с двенадцатого этажа.

– Все нормально, никакой там был не потоп. Всего лишь маленькая протечка, – зачем-то выгораживаю балбеса-Ивана и резко меняю тему: – а ты что около нашего корпуса делал? У вас же в другом пары.

– Случайно мимо проходил.

– И два кофе случайно купил? – журю заливающегося краской Мельникова и не совсем понимаю, почему не сказать честно, что посмотрел мое расписание и караулил, когда я освобожусь.

 Неясные подозрения скребутся где-то на задворках сознания, но я не обращаю на них внимания, потому что гулять с Мишей комфортно. А еще рядом с этим парнем у меня не просыпается навязчивое желание огреть его чем-то тяжелым по затылку, в отличие от того же Филатова.

Глава 7

Иван

— У меня есть шестое чувство.

— Мозгов у тебя нет!

(с) к/ф «Сплетница».

В клуб к Вронскому Николаю Григорьевичу меня еще пацаном привел брат. Тогда мы тренировались в плохо освещенном полуподвальном помещении, где с трудом помещались все желающие. Но никто не жаловался. Ходили исправно, советы наставника слушали с открытым ртом и выжимали из себя все возможное и невозможное, чтобы попасть на соревнования и в бескомпромиссной борьбе получить медаль. Клевые были времена…

– Филатов, в пару с Волковым, – выныриваю из теплых воспоминаний, когда в уши врезается суровый властный окрик Вронского, пот льется градом по моему лицу, а сердце лихорадочно стучит в рваном ритме после поистине адской разминки.