Мой (не)сносный сосед

Кусаю изнутри щеку, почти мгновенно ощущая металлический привкус на языке, и торопливо прячу телефон во внутренний карман Ванькиной куртки, не собираясь обсуждать с ним поздний визит не удосужившейся назвать свое имя девушки. В конце концов, мне не пятнадцать лет, чтобы верить в то, что прожженный бабник и ловелас Филатов играл с полураздетой (если учитывать глубину ее декольте) фифой в шашки. Только почему от осознания этой прописной истины легкие горят огнем и едкие слезы наворачиваются на глаза?

Изменится ради тебя, Алена? Ага, бежит и падает!

Словно сомнамбула, преодолеваю дорогу от коридора до спальни, запутываюсь в собственных ногах и со всего маха ударяюсь лодыжкой о деревянный край кровати. Шиплю, поспешно стягиваю одежду и, запрыгнув в закрытую фланелевую пижаму, очень вовремя ныряю под одеяло. Потому что через пять минут рядом со мной на постель опускается Ванька, от которого одуряюще пахнет свежестью и цитрусовым гелем для душа. И от его близости вкупе со сделанным мной открытием выть хочется еще сильнее.

– Кнопка, ты спишь? – теплое дыхание опаляет кожу шеи, но я упорно притворяюсь, что ничего не слышу, впиваясь зубами в губы и глотая соленые горькие слезы.

Не нужны мне сейчас ни разговоры, ни выяснение отношений, ни подачки. Завтра я соберу вещи и исчезну, как будто меня здесь никогда и не было, только Агату Павловну на вокзал проводим, лишь бы она ни о чем не догадалась…

Глава 31

Алена

Свекрови, берегите невесток…

Следующая может быть еще хуже!

(с) Автор неизвестен.

– Ален, ты себя хорошо чувствуешь? – Ванькин низкий с хрипотцой голос, в котором отчетливо читается тревога, наждачкой проводит по натянутым нервам, и я резко вскидываю подбородок, чтобы через мгновение утонуть в янтарно-карих глазах с чертовыми крапинками цвета молодой зелени. И мне приходится прикладывать поистине титанические усилия, чтобы не закатить полномасштабный скандал и не испортить финальный акт нашего с Филатовым спектакля.

– Нормально, просто не выспалась, – оторвавшись от созерцания взволнованного карамельно-орехового моря, я возвращаю все внимание стынущему напитку и настойчиво солю бедный чай, делая его непригодным к употреблению.

 Еще пару минут смотрю на солонку в своей руке и не понимаю, куда подевалась сахарница. Устало выдыхаю и неторопливо поднимаюсь, собираясь вылить содержимое кружки в раковину, но сталкиваюсь с застывшим посреди комнаты, словно постамент Ленину, соседом. Отчего мурашки табуном мчатся от макушки до кончиков пальцев ног, и начинает предательски щипать в носу. И если я сейчас на что-нибудь не отвлекусь, то рискую затопить кухню своими слезами.

– Доброе утро, дети!

Как нельзя кстати наше уединение нарушает Агата Павловна, по обыкновению появляясь при полном параде: с идеальной укладкой, как будто над ее волосами с самого утра трудился десяток стилистов, и с естественным макияжем, который у меня занимает не меньше часа. И, чем больше я смотрю на брючный костюм мятного цвета, тем больше чувствую себя ущербной. Потому что с моими талантами я бы успела его заляпать клубничным вареньем или томатным соусом задолго до начала завтрака.

– Доброе утро, – откликаюсь негромким эхом и, воспользовавшись моментом, возвращаюсь к столу. По новой наливаю в красную кружку с изображением Питера чай и на этот раз не повторяю оплошности, задумчиво размешивая серебряной ложкой сахар. А еще вздрагиваю от того, что Иван опускается рядом, случайно (или нет?) задевая мое колено своим.

А, может, все-таки устроить разбор полетов прямо сейчас? Поймать Ваньку на лжи, оскорбиться за «сестру» и уйти в туман, громко хлопнув дверью?

Шальная мысль мелькает в моем мозгу ровно секунду и так же быстро исчезает под напором банальной логики. Во-первых, я дала Филатову слово помочь с мамой и нарушать его не планировала. Во-вторых, никто не обещал глупой наивной Кнопке любовь до гроба, и вообще странно обвинять человека в том, что он вернулся к своим многолетним привычкам. Ну, и, в конце концов, проще помучиться пару часов и перетерпеть, чем впутать в этот балаган Агату Павловну и ждать от Ивана нелепых оправданий из разряда «меня похитили пришельцы» или «я выполнял важную миссию, порученную мне спецслужбами».

– Ален, точно все нормально? Ты совсем ничего не съела…

И, пока я пытаюсь убедить себя в том, что ничего страшного не произошло и что с Ванькиной изменой небеса не рухнули на землю, Филатов методично доламывает остатки моего самообладания своей непрошеной заботой. Заправляет за ухо выбившуюся из моего наспех заколотого пучка прядь волос, трогает ладонью лоб, проверяя температуру. И, по негласной традиции, делится шоколадным круассаном, потому что я их обожаю и это последний.

 Интересно, он за всеми своими девушками так ухаживает? И не путает прозвища, любимые цветы и блюда?

– Да, голова что-то с самого утра разболелась, – оправдываю мигренью и отсутствие аппетита, и плохое настроение и, наколов на вилку кусок яичницы, отправляю его в рот. Вкуса не чувствую совсем, как если бы жевала кусок резины. Плохо.