Мой нелучший друг

– Умоляю, отпустите нас! Вы ошибаетесь, – рыдала я, хватая его руки.

– Да какая разница, – пробасил он, расстегивая одной рукой штаны.

Внезапный Юлькин вопль заставил всех обернуться. Роскошные пшеничные волосы, зажатые в кулаке проводника, натягивались при каждом движении головой и причиняли невыносимую боль. Она извивалась, рыдала и хотела вырваться.

– У нее же голова разбита! – закричала я и расплакалась.

Не знаю что было бы с нами дальше. Но ангел-хранитель решил сжалиться над нами, преподав хороший урок.

Настырно звонил мобильный, издавая противные сигналы. Кто-то ответил. Раздалась зычная команда нас отпустить. Я почувствовала, как отлипла от чужого пуза и скатилась на пол.

– Наш заказ ждет у входа, олух! Три шикарные девки. Какого лысого ты этих куриц приволок?

– Так они и стояли у входа, – пожал плечами проводник.

– Бегом приведи наших, балбес!

– А этих куда?

Мы с Юлькой жалобно смотрели на говорившего.

– Отпустите! – во весь голос зарыдала я.

Исход мог быть какой угодно. Нас могли изнасиловать и выкинуть где-то за городом. Это в лучшем случае. Сбросить в реку с моста, как Варьку – это реальнее. «Залюбить» до смерти, что тоже возможно. Сделать все, что и планировали, плюс то, чтобы этот эпизод остался в тайне.

Нас отпустили. Как мы добрались домой, помню плохо. Юлька куталась в мое пальто и вздрагивала, я в измятом костюме из тонкой парчи отбивала зубами чечетку.

Мы не разговаривали двое суток. Как-то не о чем было. Каждая находилась под впечатлением и осмысливала случившееся. Ступали осторожно, телевизор и радио не включали, молчали. Погрузившись в собственные мысли, не замечали ничего вокруг. Мир потерял цвет, запах, звук…

Проснувшись утром на третьи сутки, я толкнула Юльку в бок:

– Давай сварим пельменей. Есть охота.

– Отпустило… – облегченно вздохнула Юлька.

Мы никогда к этому случаю не возвращались. Ни у меня, ни у Печенкиной не возникало желания поднимать неприятную тему и ворошить воспоминания.

Глава 14

Несколько дней спустя Юлька отправилась на прием к потомственной гадалке, победительнице шоу про экстрасенсов, ведунье в седьмом поколении. И та вроде как нашла у Печенкиной сглаз и родовое проклятие, с чем и были связаны последние Юлькины неудачи.

– Порчу навели на выпавшие волосы, – глядя в стеклянный шар, изрекла гадалка.

– Кто?

Затаив дыхание, Печенкина слышала, как бьется испуганное сердце. Гадалка рассматривала шар, словно альбом с невидимыми картинками. С интересом. Говорила грудным тихим голосом, что придавало происходящему атмосферу особой таинственности.

– Женщина это. Магией владеет. Общее у вас. Что-то общее.

– Что общее?

– Не вижу, детка.

Гадалка щурилась, будто наводила резкость. Но шар молчал.

– Квартира? – обескровленными губами зашептала Юлька.

– Нет. Это живое. Это человек.

Она рассматривала свой шар, и Юлька тоже наклонилась через стол, пытаясь увидеть в стекле какую-то подсказку. Но экстрасенс грозно зыркнула на нетерпеливую клиентку, и Юлька отодвинулась обратно. От любопытства у нее зачесались ладони.

– Этот человек мужчина?

Экстрасенс неопределенно пожала плечами.

– Да или нет? – уточнила Юлька.

Гадалка глубоко вздохнула, закрыла глаза и впала в транс. Юлька сгорала от нетерпения, но потревожить колдунью не решилась. Это магия, процесс непредсказуемый. Да и ссориться с такими людьми себе дороже. Юлька сидела, ждала, разглядывала интерьер комнаты. Колдунья вернулась в сознание, когда время сеанса было на исходе.

– Волосы твои у нее. Работает над ними. Поэтому ты невезучая.

Улетела Печенкина от колдуньи в полной уверенности, что знает заказчика.

– И ты в это веришь?

Я готовила ужин и слушала Юлькин рассказ.

– Ты знаешь, кто она такая? Она все видит. Абсолютно все – и будущее, и прошлое. Конечно, я ей верю.

Юльке не нравился мой скепсис, а мне не нравилось, что подруга верит в небылицы.

– Она тебе даже не назвала, кто это – мужчина или женщина, – пыталась я отрезвить подругу.

– Она сказала, что это человек.

– Ну, а у людей бывает два пола: мужской и женский. Что, так тяжело это было увидеть?

– Есть еще третий пол – пенсионерский. Это мой Зося. Поэтому она так неопределенно передернула плечами. Вроде мужчина, но хвостик завял.

– Если у Зоси хвостик сник, зачем какой-то женщине колдовать над твоими волосами? Тем более, вы давно расстались. Юля, очнись! Это полный разводняк. Надеюсь, ты ей недорого заплатила за сеанс?

– Триста баксов.

– Сколько?

Я отбросила ложку, которой помешивала вермишель, и подошла к Юльке.

– Нам за квартиру платить, ты не забыла?

– Не забыла.

Она сердито посмотрела мне в глаза.

– Вот отомщу этой стерве за все свои неприятности, и деньги к нам вернутся.

Я покачала головой и вернулась к плите. Если Юлька что-то втемяшит себе в голову, прячься. Уверенная в своих догадках, она стала расхаживать по кухне и рассуждать вслух.

– Волосы могли остаться только в ванной и на подушке. Или в этой квартире, или в Зосиной.

– В гримерке еще, – предположила я.

– Нет. В гримерке нас много. Кто знает, что этот выпавший волос – мой?

Юлька смотрела в потемневшее стекло на свое отражение и разговаривала сама с собой.