Мои нереальные парни

Презентация состоялась в книжном магазине в Сохо, где нам отвели строго два часа. На напитки – красное и белое вино, пиво – издатель тоже не слишком расщедрился. Гостей было меньше тридцати, в основном разношерстная компания из сотрудников моего агентства и издательства и нескольких журналистов. Я подписывала и раздавала книги, следуя строгим инструкциям Вивьен: рассказывала журналистам об истории «Крошечной кухни» и прозрачно намекала менеджеру магазина, что всегда открыта для возможных мероприятий. Вивьен произнесла короткую, но в своем роде очаровательную речь о «Крошечной кухне» и о том, почему эта тема актуальна. Мое выступление ограничилось двумя фразами: «Спасибо Вивьен за появление книги» и «Спасибо всем, что пришли».

Презентация «Вкуса» была другой. Я заполучила целый этаж в модном баре бесплатно в обмен на серию выступлений. Лола использовала свой опыт организации мероприятий и помогла мне устроить вечеринку с небольшим бюджетом. Пришли друзья и родные, а также коллеги и начальники из школы. Я произнесла длинную речь и перечислила всех, с кем работала в издательстве, поблагодарила друзей, семью, бывших коллег, которые поддерживали мои писательские начинания в годы учительства. Пришла мама с верной Глорией на буксире, обе в расшитых бисером «серапе» – это слово я слышала только в Пиннере, где оно обозначало разновидность вечерней шали. Папа весь вечер ходил по комнате с бокалом в руке и лучшими вопросами и анекдотами в рукаве.

Когда пробил час закрытия магазина, я вышла на улицу, чтобы выкурить сигарету и попрощаться с гостями. Вивьен особенно долго обнимала меня на прощание – возможно, заметила отсутствие моих родителей – и сказала, как ей нравятся новые присланные мною главы. Все разошлись в течение десяти минут. На часах было восемь тридцать, и на фоне еще светлого неба виднелись очертания крыш и дымоходов Сохо. Весна распахнула свои двери. Близилось лето. Длинные дни, долгие вечера, вездесущее солнце, от которого нигде не спрячешься…

– Ладно, куда теперь? – спросила Лола.

Она вышла из магазина последней, с полной сумкой подписанных экземпляров «Крошечной кухни» и двумя книгами по самопомощи: «Сила неопределенности» и «Пришла, увидела, заказала печеньку».

– Домой, – сказала я.

– Я с тобой.

– Ты не обязана, правда.

– Ты только что издала вторую книгу! – воскликнула она. – Я куплю шампанское в супермаркете.

– Ты лучше всякого мужа.

Я подхватила ее под локоть, и мы пошли к метро.

– Сегодня я ночую у тебя. Знаю, в этом нет необходимости и ты не любишь делить кровать. Но мне хочется.

Я не стала возражать. Я знала, таким образом Лола недвусмысленно сообщает мне в завуалированной форме: «Возможно, из-за меня ты осталась последней одинокой женщиной, однако я все еще рядом».

Спустя бутылку шампанского и полбутылки ирисочной водки из морозилки я слушала обо всех любимых поваренных книгах Джетро. У Лолы был тяжелый случай одержимости: никакая тема не обходилась без упоминания имени возлюбленного («У Джетро такой же коврик для ванной, только серый!» – сказала она в один прекрасный момент, словно обнаружила наше с ним дальнее родство). Хроническая одержимость другим человеком – как если бы он поселился на улице, пролегающей прямо через центр вашей души – означает, что вы действительно необратимо, ужасно влюблены.

Мы высунулись из окна гостиной покурить, и тут открылась парадная дверь. Вышел Анджело, в халате и тапочках. Его длинные волосы были заплетены в безжизненную косицу, тонкую, как истертый браслет дружбы на руке девочки-подростка. В каждой руке он держал раздутый черный мешок с мусором. Сосед открыл зеленую корзину для вторсырья и сунул туда оба пакета.

– ЭЙ, КОЗЕЛ! – закричала я. – Наш мусор не заберут, пока ты это делаешь! Вытащи их!

Он даже не показал мне средний палец, как бывало раньше. Не удостоив меня ответом, он только глубоко затянулся сигаретой и с траурным видом побрел обратно в дом.

– На прошлой неделе Альма видела, как из открытого бака вылезла крыса, потому что мусор Анджело пролежал там целую вечность.

– То есть с ним стало еще сложнее? – спросила Лола.

– Ему все до лампочки, – сказала я. – Никак не могу найти на него управу. Его ничто не волнует. Ему плевать, что он кому-то досаждает или позорит себя. Трудный случай… Таких у меня не бывало даже с учениками-подростками.

– Удивительно, как ты еще не свихнулась.

– Я в этом не уверена.

– Да брось.

– Правда, Лола.

Я потушила сигарету и прямо из бутылки глотнула ирисочной водки, которая расплавленным сиропом скользнула по горлу. Я встала и поманила подругу в кухню. Она последовала за мной.

Я взобралась на стул и открыла шкаф над плитой.

– Смотри, – сказала я. Лола привстала на цыпочки. – Я начала забирать его посылки. Наврала курьеру, что он живет здесь.

– Зачем?

– Чтобы позлить его, как он злит меня.

– Ты гений. Чокнутый злой гений.

– Думаешь?

– Да. Сколько уже набралось?

– Три.

– Не боишься, что он узнает?

– Откуда? На сайте отслеживания указано, что они доставлены. Я нигде не расписывалась. Он сойдет с ума, убеждая службу доставки, что посылки не у него.