Мои нереальные парни

Я набрала в поиске «Билл Дин, учитель средней школы». Выпали знакомые ссылки, подсвеченные сиреневым из-за бессчетного числа предыдущих кликов. Среди них было интервью с отцом о его работе директором средней школы, которое он дал местной газете после выхода на пенсию. Нашлась фотография из другой газетной статьи начала нулевых о поддержке национальной кампании по ликвидации безграмотности. Но, как и в онлайн-хранилище Макса, наспех сколоченном и пустом, поживиться здесь было нечем. Подавляющая часть папиной жизни прошла в мире, который существовал до интернета. Теперь, когда папа уходил, я хотела нащупать как можно больше связей с его прошлым. Интернет меня подвел. Я могла отыскать полные имена родителей актерского состава «Друзей», но ни одной фотографии моего отца в студенческие годы. Я могла сделать снимок улицы на другом конце света, где никогда прежде не бывала, однако не найти ни одного видео с папой. Я вспомнила встречу с бывшим папиным учеником в кондитерской после выставки Пикассо: он упомянул, что в папину честь создана группа на «Фейсбуке». Я набрала «Учитель Билл Дин» в строке поиска – ничего. Попробовала «Мистер Дин, учитель Сент-Майклс» – и вот оно: «ЛЕГЕНДАРНЫЙ МИСТЕР ДИН» и фото улыбающегося папы, каким я его помнила с детства: густые, как у бордер-колли, седеющие волосы, лицо в морщинках, только еще без полопавшихся капилляров. Глаза темные, как патока, настороженные и блестящие. Я перешла к описанию группы: «Для всех, кто учился в школе Сент-Майклс у ЛЕГЕНДАРНОГО мистера Билла Дина».

Я пролистала группу и нашла обсуждение необычных снеков – папа ел их во время занятий (копченые устрицы из консервной банки при помощи коктейльной палочки; маринованные грецкие орехи, завернутые в фольгу), и необычные темы его уроков («Производные в рифмованном сленге кокни», «Тексты песен Леонарда Коэна как поэзия»). На нескольких фотографиях отец позировал в костюме Гекльберри Финна на Всемирном дне книги. Было множество постов, в которых бывшие ученики писали, что папин энтузиазм к литературе пробудил в них любовь к чтению. В последнем посте Артур сообщал, что недавно столкнулся с Биллом Дином и тот, хотя выглядел чуть старше, мало изменился. Артур отпустил самоуничижительную шутку по поводу того, что папа его не узнал: само собой, ведь мистер Дин был любимым учителем стольких детей, и глупо рассчитывать, что он будет помнить каждого ученика. Я вошла в свой профиль и написала Артуру личное сообщение.

Дорогой Артур!

Меня зовут Нина, я дочь Билла. Не так давно мы пересеклись в кафе. Я решила написать вам, потому что папино поведение в тот день могло показаться вам странным. Я хотела, чтобы вы знали: он страдает от…

Я откинулась на спинку стула. Отец всегда был открыт с учениками: он считал, им важно знать о его интересах и увлечениях. Но оставалась частная жизнь. Он говорил, что есть тонкая грань между тем, чтобы показать детям свою человеческую сторону, и тем, чтобы рассказывать им всю подноготную. Папа избегал последнего. По его убеждению, излишняя открытость повредила бы как ему, так и ученикам. Безусловно, именно это стало одной из причин появления группы в «Фейсбуке»: спекуляции на тему личности Билла Дина – человека, полностью посвятившего себя их образованию. Помогло бы мое сообщение сохранить папино достоинство и наследие? Так и не отправив письмо, я вышла из аккаунта и закрыла ноутбук.

Я разблокировала телефон и загрузила «Линкс» – в который раз после Рождества. Я знала, что должна вести «активный поиск», будто червяк на крючке, по выражению Лолы, но не могла отпустить наше с Максом прошлое. Все кандидаты с виду не отличались друг от друга: «Том, 34 года, атеист, Лондон, любит: читать, спать, есть, путешествовать». Я вспомнила программу средней школы по биологии, где говорилось о потребностях живых организмов: движение, дыхание, размножение, питание, выделение. Каждый ничем не примечательный профиль вызывал в памяти какую-нибудь деталь, связанную с Максом. Составленный им для меня плей-лист «Счастливые и грустные мужчины с гитарами». Водка с тоником, которую он приносил мне вечером в ванную, а сам садился на край ванны и разговаривал, пока я мыла голову. Тот день, когда он с материнской заботой втирал мне в волосы кондиционер, будто я снова была пятилетней, – чтобы не расплакаться, пришлось отвернуться от него и смотреть на душевую шторку. Неуклюжий секс наполовину в одежде после долгой холодной прогулки вдоль канала и то, как всю последнюю милю мы шепотом перечисляли друг другу, что сделаем, когда вернемся в тепло его квартиры. Попытка заменить подобную близость одной из этих анонимных особей не представлялась возможной.