Мой неверный муж (СИ)

Так непривычно было возвращаться в Москву: без детей я чувствовала себя здесь слишком одиноко. Теперь почему-то так. Пора взять себя в руки: именно на это брала перерыв, оставаясь в Варне. Но все заканчивается, даже терапия «никаких мужчин».

Спала как ни странно хорошо и спокойно. Мне ничего не снилось и ни о чем дурном не думалось. Время все-таки лечит, как и хороший плотный завтрак с вкусным кофе из кофейни прямо в доме. В холодильнике на моей кухне мышь повесилась.

К свекрови я приехала в одиннадцать часов. Мерседес Адама Данияровича тоже здесь. Не думаю, что он приехал исключительно «бывшую» жену проведать: дело, вероятно, серьезное. Честно, я пыталась анализировать, но не могла представить Его… Стоп!

Я застыла, не донеся палец до звонка. У Него есть имя. Я должна снова научиться произносить его без страха, ненависти и обиды. Ровно. Я не смогу улететь на луну и забрать туда детей. Он… Марат тем более на свой яростный Юпитер не снарядит ракету. Значит, нужно как-то жить и договариваться. Главное, чтобы запомнил — следующее нападение на меня может закончиться трагически. Больше не позволю и терпеть агрессию не стану.

Я нажала на кнопку видео-домофона.

— Мама Жанна, — она встречала меня, чуть ли не сбегая с крыльца, — здравствуйте.

— Поля, спасибо, что приехала, — она крепко обняла меня и повела в дом. В гостиной стоял смурной старший Загитов. Мне показалось, что он, импозантный и крепкий мужчина для своего возраста, осунулся и постарел. От былой молодецкой удали, которую демонстрировал на празднике по случаю рождения близнецов, не осталось и следа. На лице отражение глубоких забот: тревожные складки морщин и потухший взгляд.

— Здравствуй, Полина, — поздоровался Адам Даниярович. — Спасибо, что прилетела. Не думал, что после всего, что наш сын… — он сжал руку жены, показывая, что Марат именно «их». Что они всегда будут связаны через него. — Что ты откликнешься.

— Мама Жанна, объясните, что происходит? Вы плачете… Что с Маратом?

— Не знаю. Он ничего не говорит. Он вообще видеть никого не хочет. Всех пос… — закрыла лицо руками.

— Послал, — сухо закончил за нее Адам Даниярович.

— Что значит послал? Почему? — спросила, но сама уже догадывалась. Наша последняя встреча могла стать спусковым крючком для Марата? Я не знала точно, но возможно…

— Жанна волновалась, что Марат неожиданно пропал. — начала Адам Даниярович. — Попросила проверить, не вернулся ли в Москву. Я приехал к вам домой, — произнес на автомате. — Марата застал, только не узнал. Он велел мне убираться, — даже до челюсти дотронулся. — Полина, что с ним случилось? Мы не понимаем. Он не в себе.

Я молчала. А что мне говорить? Что в пылу ярости их сын чуть не изнасиловал меня? Что разбила ему голову и грозилась выпрыгнуть в окно, если не исчезнет. Вот он и пропал: не физически, а морально. Загитов, поднявший руку на родного отца, это какой-то другой Марат.

— Я же тоже к нему поехала… — мама Жанна тяжело вздохнула. — Ох, Поля. Никогда его таким не видела. Никто ему не нужен: ни родители, ни дети, ни друзья, ни работа. Да там вообще… — посмотрела на меня извиняющимся взглядом. — Знаю, неприятно тебе сейчас будет, ты прости, что говорю, но как же… Это же тоже внук, да совсем один остался, не нужный…

— О чем вы, мама Жанна? — хрипло спросила, но догадка обожгла сознание. Неужели уже родился? А почему один? Почему не нужный? Мать же есть? Неужели отказалась от младенца?

— Я когда к вам приехала: Марат… Он пьян был и злой такой, совершенно чужой. Ему позвонили, и я услышала только, что ему плевать и на мать, и на сына. Я телефон выхватил, расспросила врача: у него контакты Марата как отца были. В общем, девушка та, случилось с ней что-то, я точно не знаю… Ребенка спасти смогли, только один он совсем. Нам никто не отдаст, а Марату и не надо…

— Ох… — только и выдохнула, затем медленно в кресло опустилась. Голова кругом. Марат. Камилла. Младенец. Я часто думала, что буду чувствовать, когда этот ребенок родится. Все-таки сын моего мужа. Внутри странное ощущение освобождения: узел зрел, закручивался, сдавливал внутренности, а сейчас развязался. Все, ружья выстрелили, и мы остались живы. Никто не умер. Что не убивает делает нас сильнее. Жизнь продолжается.

— Я не понимаю, что я могу сделать? — и это было правдой. Я тот еще триггер для их сына.

— Поль, он всегда тебя слушал. Твое мнение для него самое важное. Поговори с ним.

— А он хочет слушать меня? — с неверием произнесла. Сомневаюсь.

— Поль, попробуй, — мама Жанна чуть ли не рухнула мне в ноги. Это была дикость!

— Мама Жанна, вы что! — принялась поднимать ее.

— Полина, — Адам Даниярович помог мне поднять жену. — На меня доля твоей клиники записана… Я отпишу тебе, только помоги.

— Господи, да что вы говорите?! — не выдержала я. — Я попробую. Ничего не обещаю, но попробую.

Я поехала в Новую Ригу. Первый раз за много месяцев. Странное чувство. Дежавю вместе с любопытством. Когда в привычное входишь обновленной.