Мой неверный однолюб

Он сидел за синтезатором в своем домашнем кабинете в мягком удобном кресле, вразвалку. Аккомпанировал он хорошо, пел похуже, но в целом умел все. Даже музыку мог сочинить, плохонькую, но тем не менее. Катя ждала его решения на коротком кожаном диване. В его квартире. На правах его гражданской жены. А кто такая Олеся?

– Ну, связаться-то я с ней могу.

– Значит, не все!

– Домой-то я ее не вожу.

Кирилл коварно улыбался, глядя на Катю. Как будто провоцировал ее на гневный всплеск. Если Катя сорвется, он тут же выведет ее за скобки. Потому что эстрадная певица должна быть стрессоустойчивой. У Олеси такое качество есть. Эта сучка ничуть не всполошилась, когда Катя застукала их с Кириллом в собачьей свадьбе. Такая и в два дуэта может.

– Только блох с нее здесь не хватало, – сдерживая себя, сказала Катя.

– Нет у нее блох. Очень красивая девушка. Тебе с ней понравится.

– Что?!

Она еще могла как-то терпеть его измены, оправдываясь тем, что у нее на пальце нет обручального кольца. Но секс втроем – это чересчур!

– Красивая девушка, роскошное тело.

– Хорошо, пусть приходит. Но только со своим парнем. Ты с ней, я с ним.

– Ты меня заводишь! – развеселился Кирилл.

– А можно просто парня. Ты, он и я.

Не собиралась она заниматься свинством, но так хотелось позлить Кирилла. А что, вполне достойный выход из положения, которое он создал. Злая шутка – это не истерика, на которую он ее провоцировал.

– Это ты о чем, дорогая?

– Ты сам знаешь, о чем!

– Ты могла бы петь в паре с Олесей… Можно третью штучку добавить. Или даже четвертую. Вон «Лицей» как зажигает. Одна там просто ведьмочка, гитара вместо метлы. А вы русалками будете. В блестящей чешуе. Блестеть будете, как у кота… э-э… на масленицу…

– Фантазер ты меня называла… – пропела Катя. – А ну-ка, сыграй!

– Это не фантазия, это реальность.

Шутка не удалась, и Кирилл ясно дал это понять. Он смотрел на Катю, и в его глазах она видела ручку, которой ставят подписи в договорах. Катя могла психануть, и тогда он, возможно, отменит свое решение. Но в пользу Олеси. А так у нее сохранится шанс попасть на сцену, пусть и в составе женского борделя.

– Вы отлично дополните друг друга. – сказал Кирилл. И, немного подумав, добавил: – В постели.

Катя вскинулась, возмущенно глянув на него.

– Пока только так. А на сцену ты выйдешь одна.

– Я?! – просияла она.

– Песня эта сольная, тут кто-то один должен мне в любви объясняться. Если вдвоем, это будет уже не любовь, а групповуха. Народ не поймет.

– Я буду объясняться тебе в любви, – кивнула Катя.

– А групповуху мы без народа устроим. Ты, я и Олеся…

– Кирилл!

– Я не шучу. – Взгляд его закостенел. – Если ты облажаешься, если песня уйдет в песок, я накажу тебя в грубой извращенной форме.

– Я не облажаюсь! – мотнула она головой.

– Тогда обойдемся без грубостей, – поднимаясь, улыбнулся он. – И прямо сейчас.

И Катя поднялась ему навстречу. Секс для нее не главное, но, если Кирилл просит, она всегда пожалуйста. Без страха и упрека.

Он подошел к ней, развязал поясок на халате, она повела плечами, избавляясь от одежды. С Пашей было бы горячей и занятней, но прошлое – это туман, который она давно уже перестала воспринимать всерьез.

* * *

Гитара как новая, сияет и радует глаз, струны напряжены в ожидании ласки. Блестит электрогитара, но не блистает. Нет за ней славного прошлого. Так ничего Паша и не добился, блуждая с ней по сценам в поисках успеха. Может, этот чернобровый мальчишка с горящими глазами чего-то добьется?

– Держи! – Паша отдал ему гитару с таким видом, как будто вручал переходящий приз.

Отдел музыкальных товаров он уже открыл, но ассортимент еще скромный. Потому и выставил свою гитару на продажу. Со скидкой. На третий день ее купили. И уходила она вместе с прошлым, часть которого оставалась в настоящем. Гитара уходила, а Ирка оставалась.

– Жалко? – спросила она, останавливаясь возле него.

Чернобровый паренек уходил из салона с гитарой в обнимку. Мать что-то недовольно выговаривала ему. Видно, не хотела она покупать гитару, но сын все-таки довел ее до прилавка. Деньги потрачены, жаба душит. Ну так в салоне «Электросбыт» нет места для жалости к тем, кто расстается здесь с деньгами. Кто-то приобретает здесь холодильник, кто-то телевизор, а начинающий гитарист, возможно, купил здесь свое будущее. Может, лет через пять будет блистать на сцене. А Паша – все, Паша как музыкант закончился. И это был осознанный выбор. Именно поэтому он и расстался со своей гитарой. И все остальное продаст.

– Жалко у пчелки.

– Ну, не только у пчелки, – Ирка взяла его под руку, потерлась грудью о плечо.

Выполнила она свое обещание: похудела, похорошела, даже стала лучше той Ирки Сорокиной, которую он помнил со школы. Но ни тогда к ней не лежала душа, ни сейчас. Не было желания исполнять супружеский долг. И очень хорошо, что у него всегда есть работа.

– На склад надо, телевизоры переставить, пока там все не рухнуло.