Мои останкинские сны и субъективные мысли

А может, посольским было «за державу обидно». Один высокопоставленный сотрудник мне рассказал, что обращался за помощью к коллегам-грекам – дескать, «православные, возьмите часть наших людей на свои суда, у вас столько места». Те попросили обратиться официально. Но всё равно сразу не стали отвечать. Объявились через два дня – смогут взять около 30 человек на следующий на Кипр паром. Дипломат мне рассказывал со злостью: «Это ведь как подачка! Очень неприятно было. Но, стиснув зубы, пришлось их даже благодарить за эту милость. И снова умолять взять ещё какое-то число наших людей».

С финансами у посольских тоже было туго. Вся эта информация мне передавалась неофициально, «на камеру» дипломаты говорили только жизнеутверждающее. Особенно, просили про историю с греческим паромом умолчать, и я согласился – потому что мог подставить эвакуируемых, на отправку которых дали добро…

Наконец, стало окончательно известно – «морская держава» Россия решила эвакуировать своих граждан… на автобусах в Сирию. Потом, уже в Москве, знакомый подводник объяснил, что можно было к берегу Ливана направить всего один большой десантный корабль Черноморского флота, как самого близкого к ближневосточному региону. За один раз такое судно могло бы взять на борт несколько тысяч человек – ему даже специально оборудованный пирс не нужен для подобной операции. Если, конечно, смог бы доплыть до ливанских берегов…

У буржуев сама процедура эвакуации проходила очень чётко – всем заранее сообщали о дате, люди приезжали, становились в очередь, потом спокойно садились в автобусы или проходили на суда. Французы перешучивались, немцы, сидя на чемоданах, попивали местное пиво «Алмасы» - бутылки в бумажных пакетиках – и ели заранее припасённые сосиски и бутерброды. Бюргеры на пикнике. Шума и эмоций было меньше, чем в очереди на получение загранпаспорта в каком-нибудь московском УФМС в ЦАО. То есть без драйва. Скучно, одним словом. Только эвакуация американцев обещала стать эффектным шоу, но вечером. У украинцев было уже поинтереснее. Нас окружили несколько оставшихся семей с детьми – про эвакуацию они вообще не знали. «Мы с Ивано-Франковска, мы с Черкасской области». Высказали нам всё, что думают про своих дипломатов. В основном, ненормативное. Сотрудница посольства, куда мы прошли, встретила нас недипломатично жёстко – мол, посол и военный атташе уехали утром, а потом закричала, чтобы мы «убирались с украинской территории», так как всё «российское телевидение – главный враг Украины». Всё-таки, как много общего между двумя братскими странами.

На вторник 18 июля запланировано было начало эвакуации россиян. Накануне вечером встретились с Асадом Дейя, главой «Дома русской культуры» в Набатийе [1] . Утром он добрался до Бейрута со своей семьёй. Максимум трехчасовой путь на автомобиле преодолели за несколько дней, по дороге от бомбёжек прятались в брошенных домах. Вещей с собой не было – уезжали, в чём были. Но по нему, по его жене-москвичке Лилии Волченко и детям и не скажешь, что пережили столько трудностей – настроение у них было приподнятое, шутили, смеялись.

- Мне соседи сказали – у меня дом разрушен. Я так и думал… Мы ведь жили совсем рядом с границей. С крыши израильские пограничные посты было видно. У нас такой большой и красивый дом был, - живо описывал Асад.

- Что-то ты не выглядишь грустным, - удивился я ему.

- Семья-то цела, - в свою очередь Асад удивился мне. - Я смог вытащить семью. Скоро они будут в Москве.… А дом я ещё отстрою. Мы с женой молодые – успеем.

Всё же, позитив ливанцев мне очень нравится. Накануне этого разговора, сидим с Владом на ступеньках Beirut Media Center, молча курим одну за одной – только что еле унесли ноги из-под бомбёжки около разрушенного аэропорта, и вдруг ему звонит жена из Москвы – вся в слезах и пытает его: «У меня сейчас утюг сгорел. Что же мне делать?»

Одну ливано-русскую семью мы с Владом решили приютить у себя в гостинице. Али Саади и Таня Шинелина с маленьким сыном жили в южно-ливанском городке Майфадун. В Бейрут добирались в забитой беженцами машине. Идти им было некуда. Хотя у себя в городе Али был очень известным и состоятельным зубным врачом. Очень трогательная молодая пара. В начале Али радовался, что есть, где жить, и что жена с ребенком попали в списки эвакуируемых. А вечером за ужином постоянно ёрзал на стуле. А потом мне признался:

- Понимаешь, у меня там пациенты остались. Я одному ровно накануне начала войны поставил пломбу и сказал, чтобы приходил через неделю – надо доработать… Что он сейчас будет делать?

Мне стало смешно, но сдержался и попытался его утешить:

- Ну, война. Ничего не поделаешь. Сделаешь, когда это всё закончится – со скидкой.

- Нет, ты что? А если он сидит там и меня ждёт, ищет? Надо возвращаться. Вот только Таню с сыном отправлю... А здесь в Бейруте мне что делать? Страшно, правда, очень ехать…