На следующий день после приезда в Ливан вечером, сделав уже третий материал за день и передав его в Москву, мы пошли ужинать в забегаловку рядом с нашей гостиницей в бейрутском районе аль-Манар – надо было набраться сил перед вечерними и ночными съёмками. Было ещё светло. В двухстах метрах находился маяк – достопримечательность этого престижного района ливанской столицы. Днём мы его снимали для городских адресных планов. Собирались уже уходить, как вначале затряслась земля, а потом донёсся оглушающий звук близкого взрыва. Бросились на улицу, на бегу Влад включил камеру. Из башни маяка шёл дым. В этот момент – шелестящий звук и второй взрыв. Погода была ясной, в море судов не было видно, но, как потом стало ясно, били палубными орудиями с военных кораблей. Израильтяне работали ювелирно. Оба раза попали точно в «голову» - по круглой смотровой площадке верхней части башни маяка, т.н. маячное помещение и фонарный отсек, полностью её разрушив.
Мы направились в гостиницу – нас ждала ливано-либерийская семья, сбежавшая с юга страны. Закончив съёмку через полчаса, идём к маяку, чтобы доснимать крупные планы. Там уже было с десяток коллег журналистов, группа ливанских военных во главе с генералом и рядом с ними, если не ошибаюсь, старый американский бронетранспортёр M113 (или что-то очень сильно его напоминающее), ещё какая-то техника – французского производства, судя по изяществу и глупому виду брони.
К журналистам подошёл молодой офицер.
- Мы приносим свои извинения. Не надо снимать этот объект. Удалите, пожалуйста, съёмку, - попросил он на хорошем английском.
- Я не собираюсь удалять отснятый материал. С какой стати? – довольно резко по привычке ответил я.
- Извините, но это военный объект. У меня приказ.
- Это тупой приказ! Кто Вам дал такой тупой приказ?
Всё-таки, я ошибался насчёт уровня образования ливанских военных.
- Извините, но это мой приказ, - неожиданно для меня на ещё лучшем английском невозмутимо, но вежливо заговорил ливанский генерал.
«Блин. Ты смотри. Кто ж думал? Ну, ладно. Что же теперь-то жалеть?»
- Но мы не можем это удалить. Мы приехали в Ливан, чтобы снимать и показывать эту войну. Это наша работа.
- Но это секретный объект, - сделал крупный «силовик» последнюю попытку убедить.
- Секретный для кого? Для израильтян?
- …
- ???
Генерал задумался.
- Извините, - произнёс он наконец и отошёл в сторону.
«Военные везде похожи. Приказы не обсуждать, портянки лучше носков, по уставу думать не положено, копать от забора до обеда и т.д. Однако, оказалось, что местным силовикам законы логики известны», - немного позже говорил я Владу, а сам вспомнил, как во время одной из чеченских командировок пьяный полковник порвал и выбросил моё удостоверение, а меня посадил в яму за то, что я ему «просто не понравился». Через два дня выйдя из запоя, подобрел: «Вали отсюда быстрее, пока я трезвый». А что уж говорить про обоюдную жестокость к мирному населению во время обеих войн в Чечне.
Когда мы с Владом и ещё с двумя «героями» нашего репортажа попали в руки парней из «Хезболлы», наш «плен» продолжался всего-то полчаса – и бойцы с нами беседовали очень корректно, вежливо. Проверили, отпустили. И… извинились (!) передо мной, что не могут пригласить (!) в гости (!) – мол, их родной квартал на юге Бейрута весь в развалинах. А уж журналюгой, трупоедом – как обычно бывает: всех под одну гребёнку – меня там ни разу никто не назвал. Поверьте мне. Даже когда снимали молодого парня, у которого во время взрыва оторвало обе ноги. Ему было очень тяжело, но, думаю, он понимал, что я делаю свою работу и не отвечаю за редакционную политику и умственные способности сотрудников «The Sun», «Твой день», «Life.ru » и «Ты не поверишь!»