Мои останкинские сны и субъективные мысли

Губернатору Борису Громову, бывшему мастеру спорта по гандболу и генерал-полковнику в отставке, все это очень понравилось, и после торжественной церемонии он сказал мне, что теперь Коломну можно считать конькобежной столицей России. И вице-премьер Александр Жуков, человек также неравнодушный к спорту, был очень доволен. Радостное настроение Борису Громову не испортило даже напоминание о предложении Лужкова объединить Москву и Московскую область. Губернатор сказал, что решать вопрос об объединении должны «не Лужков, Громов, Иванов или Сидоров», а граждане – по Конституции, они могут сделать это на референдуме. Помимо этого, Громов выразил сомнение – хватит ли денег у Москвы «поднять» область до уровня столицы.

Теперь в Коломне готовятся ко Дню славянской письменности и культуры, который пройдёт здесь ровно через год».

И мы уехали.

Да, я ждал его. Ждал этого звонка. Я уже знал, что вечерний выпуск дал слова Громова с такой подводкой: «Даже на открытии конькобежного центра в Коломне Борис Громов не переставал думать о предложении Лужкова».

И дождался, когда мы уже были далеко. Такое часто бывает в отношениях между журналистами и пресс-секретарями. У журналистов ещё есть аргумент, что они, дескать, «четвёртая власть», якобы, они независимые и прочее, а пресс-секретарям что делать, когда начальство на них орёт? Одним словом, рядовой вроде бы случай. Но Андрей Барковский сразу стал говорить со мной так, как будто я их «нормальный», «свой», который висит на одной из их программ «по поддержке молодых семей» и подручных журналистов. Одним словом, неинтеллигентный у нас получился диалог:

- А ну, Эльхан, пошёл и исправил!!!

- Что???

- Быстро!! Пошёл и исправил!!!

- Успокойтесь, Андрей Вадимович, что исправить? - меня начинал бесить его тон.

«Независимость – это значит: не быть зависимым».

- Эльхан, иди и исправь ту х..ню у вас на НТВ. И на Сити тоже. Мне сейчас сказали, что ты нёс чушь в прямом эфире. Быстро – пошел и исправил!!

«У Громова в команде прямо как в армии: быстро – упал, отжался».

- Вы считаете, что чушь. Но я так видел, потому что…

- Ты что не понял? Да я с тобой, бл.ть, знаешь что сделаю…

Вначале меня это разозлило. А потом мне стало весело. Сразу.

- Андрей Вадимович, идите Вы на х.й! – сказал я.

- Что?! – неожиданно испугался собеседник.

- Идите Вы на х.й! – повторил я в той же тональности.

В трубке наступила тишина. Минуту я со злорадством слушал дыхание пресс-секретаря губернатора Подмосковья.

- Я… я… я… - наконец ошарашено и обиженно заговорил телефон. - Я сейчас Митковой… нет я сейчас Кулистикову позвоню…

- Да хоть Громову, - с ещё большим злорадством ответил я, имея в виду другого Громова.

«Как же тяжело быть «нормальным» журналистом! Интересно, если он со мной так разговаривал, то что же он с «нормальными» моими коллегами делает??? Дааа, а была бы у тебя квартирка. В каком-нибудь экологически чистом районе Подмосковья. Лучше, на севере».

Приехали в Останкино. Собираюсь ехать на восьмой нтвшный этаж. И тут из лифта выходит Миткова. Я непроизвольно дёрнулся.

- Что такое, Эльхан?

- Татьяна Ростиславовна, а Вам от Громова не звонили?

- От кого??? – остановилась Миткова как вкопанная и сделала большие глаза. - От Громова?!

Душа ушла в пятки. Её душа. С этими большими глазами она стала приближаться ко мне. Я непроизвольно оглянулся назад, потому что подумал, что сзади меня рушится одна из стен Останкино, начинается Армагеддон. Но, сообразив, быстро спас её от инсульта:

- От Бориса Громова, губернатора. Ну, пресс-секретарь его Барковский не звонил Вам?

Главред НТВ облегчённо выдохнула. Успокоившись, сразу взяла себя в руки.

- Нет! А что?

- Поругались мы с ним… Тогда, наверное, Кулистикову он звонил.

- Ой, не волнуйся, Эльхан. Ты же сам знаешь, у нас такое сплошь и рядом, - Миткова на секунду задумалась, но потом на её лице появилось брезгливо-пренебрежительное выражение. - Да ну, Борис Громов…

Главный редактор НТВ ещё мгновение подумала, а потом снова разволновалась и быстро-быстро задышала.

- Это же не из Кремля! – глаза у неё снова немного округлились от ужаса.