Мои останкинские сны и субъективные мысли

- По сравнению с Путиным он выглядит очень даже ничего, - начал я провоцировать собеседника.

А он аж вздрогнул. Резко повернул голову в мою сторону и за весь наш разговор впервые пристально стал изучать моё лицо, пытаясь заглянуть в глаза. Во взгляде Ромы – он даже не скрывал этого – я прочел и удивление, и какое-то пренебрежение на грани брезгливости, и жалость. Наверное, так врач-онколог смотрит на больного раком, находящегося в последней стадии болезни, но не понимающего этого и интересующегося – когда же ему, наконец, можно будет выпить и объесться.

Чтобы не рассмеяться и не выдать себя, стал смотреть в сторону и продолжил:

- Даже очень ничего. Какой-то привлекательный что ли. Какой-то он эээммм… добрый. Вот! Добрый он!

- Ага, как же! Добрый, - он громко фыркнул, с шумом попытался затянуться – даже забыл, что не закурил ещё сигарету и, чертыхнувшись: – Он что – сок?

- Какой сок? – опешил я.

- Он что – сок, чтобы быть добрым?!

- Ну, как же, Ромка? Он же либерал! – теперь я уже говорил серьёзно. - Все так рады, что не Сергей Иванов стал преемником. Медведев не из спецслужб, молодой. Говорит о реформах, о диалоге с Западом.

Я перечислял эти аргументы где-то даже искренне. Очень хотелось верить.

- Высокомерный и закомплексованный! Весь в себе! - смотря в сторону, Рома со злостью в голосе выдыхал с сигаретным дымом свои определения: – Вообще, зациклен на своей внешности. С окружающими очень надменен. А к журналистам относится так, как будто их вообще не существует, словно они не люди. С постоянными капризами – то это ему не нравится, то другое. Хнычет, как маменькин сыночек.

Для меня это действительно было откровением. Поражающим, обезоруживающим откровением.

- А на «картинке» он ничего… – произнес я вяло. – Но ведь в твоих репортажах, Ромка, - я вдруг вспомнил и удивился: - Из твоих репортажей мне он казался таким забавно-трогательным, чутким. И детей он любит.

- Ага. Любит! Дааа! Любит детей! Как же! – нараспев размазывал слова Рома, передразнивая, но я понял, что не меня. - А что ему ещё делать? Проблемы решать?!

- Подожди, подожди. Какие проблемы? Детей он любит?

И снова Рома посмотрел на меня как на дурачка.

- Не знаю. Может и любит… - подумал и добавил: - …в душЕ.

Кремлёвский корреспондент зло рассмеялся. Потом нахмурился и снова уставился в точку перед собой. Сигарета в его руке уже давно «умоляла», чтобы её стряхнули.

- Подстраивают всё ради «картинки». Всё! Абсолютно! – Рома почти кричал на меня. - Включат камеру – и он готов. Только на камеру работает. Понимаешь – только на камеру! Научился уже: сразу улыбка на лице, позитив. Настоящий телепродукт!

Рому Соболя я знал давно, но таким я его никогда не видел. Таким его было даже трудно представить.

- Ну, как же? Ну, он ведь ездит по стране, критикует начальников местных. Людей, то есть чиновников, гоняет. Я понимаю про нацпроекты, это показуха. Но как же детсады, медицинские объекты, критика…

- Ну, Эльхан. Не будь наивным. Ты что – первый день работаешь?! Все у них расписано! Ничего их не волнует кроме пиара! Пыль в глаза!

Работал я не первый день. Но надежда, что там, на верху, не всё так плохо – ну хотя бы там, на верху! – не хочет сдаваться. Не может быть, чтобы настолько цинично было. Но Ромке видней – он их вблизи видел.

- А что же ты тогда этим занимаешься, Ромка?

- Не знаю. Привык, - задумался «избранный». – Наверное.

И плюнул в направлении пепельницы.

- Ничего, у меня тоже есть в архиве кое-что на них, - и вдруг Рома запнулся и быстро стал оправдываться: - У нас у всех ведь есть…

«В архивах много чего есть», - подумал я и сразу почему-то вспомнил историю с Михаилом Касьяновым. Может, из-за ее показательности.

Однажды Михаил Касьянов – он тогда ещё не был, конечно же, в оппозиции, а был простым премьер-министром Российской Федерации – появился на одном из официальных мероприятий с расстёгнутой ширинкой. Ну, так получилось – с кем из мужчин не бывало. Кстати, было видно только то, что ширинка расстёгнута, ничего эротического, даже цветовая гамма премьерского нижнего белья. Так вот. До того как премьеру сообщили о недоразумении, многие операторы успели эту сцену снять на камеру. Времени, видимо, у них было достаточно, чтобы сделать это – я видел два варианта. На одном была панорама с лица Касьянова, державшего в руках бокал вина и улыбающегося своей фирменной улыбкой – слащавой, широкой, но одними губами – вниз до ширинки, там камера на секунду задерживалась, акцентируя смешное и неловкое положение премьера, а потом возвращалась наверх, на его довольное и чему-то радующееся лицо. На втором – тоже самое, но тут премьер без бокала в руке, стоит и просто улыбается.