Мой отчим - советский пенсионер

На следующее утро завтрак принесли в номер: отчим заказал по телефону. Мне — горячий омлет с поджаренной ветчиной и кофе со сливками по-венски. Мама с дядей Семёном откушали варёные, "в мешочек" яйца с докторской колбасой наисвежайшей, выпили чаю цейлонского с печеньем финским, которое извлекли из холодильника. Мне тоже печенье понравилось: кругленькое, тоненькое, обильно шоколадом намазано, — пальчики оближешь.

После завтрака приступили к "культурной программе": магазины, Мавзолей, ёлка, кино, музеи… Начали, как правильные советские люди, с Мавзолея, спроектированного тем же самым архитектором А.В.Щусевым, приложившим руку и к строительству нашей "Москвы". В истории мира известно немало мавзолеев, например, в Галикарнасе… Вначале наш Мавзолей был деревянным и имел форму куба. Здание Мавзолея, в которое мы вошли, — явилось уже третьим: железобетонное, с кирпичными стенами и гранитной облицовкой; внутри — мрамор, лабрадор и порфир… Здание нашей Памяти… В войну тело Ленина эвакуировали в Тюмень, лишь в 1945 возвратили на положенное место.

Отстояв небольшую очередь на улице: пошел маленький снегопад, ноги начали мёрзнуть, — вошли в вестибюль с трепещущими сердцами. Во всяком случае, я чувствовала себя возбуждённой: здесь лежали наши Вожди: Ленин и Сталин. Много грязи последние годы льют на Сталина, но он пока лежит в Мавзолее, — он тоже частица памяти советских людей. Я так думаю, несмотря на то, что помню, как ночью бабулиного мужа в недалеком 1952 году приходили арестовывать, — в рамках "сталинской внутренней политики"… Память, добрые и страшные воспоминания, не вычеркнуть, пока жив человек. Пока он "при памяти".

Каждый час, по сигналу Кремлевских курантов, у Мавзолея сменяется почетный пост N 1. Впечатляющее гражданское зрелище. Сердце гордостью полнится…

На Мавзолее — надпись: "Мавзолей В.И. Ленина и В.И. Сталина". В траурном зале — гранитная плита с расположенными друг над другом надписями "Ленин" и "Сталин"… Впрочем, и здесь, в самом центре народной гордости, не обошлось без происшествий: отчим рассказывал, что в ноябре прошедшего 1957 года некий чудак А.Н. Романов бросил бутыль с чернилами в Мавзолее. Но в Ленина не попал. Зачем он это сделал? Странная демонстрация убеждений, глупости или ненормальности. Или слава Герострата до сих пор тревожит многие умы? По-моему, раз Мавзолей создали, — так пусть он и стоит века нетленным, пусть люди смотрят на Вождей. Возможно, пройдут годы, — мы переосмыслим идеи и ценности, но каждое поколение вправе оставить по себе вечную память для потомков. Чтобы помнили.

Вышли из Мавзолея просветленными. Особенно мама: у неё были слезы на глазах. У Семена Васильевича лицо преисполнилось странным светом, он сказал:

— Все-таки не все заветы Ленина мы исполнили… Уверен: он искренне хотел лучшей жизни для людей, был исполнен веры в светлое будущее, как думаете, девочки? Но, с течением времени, все истолковывается столь превратно, что становится прямо противоположным первоначальному благому замыслу… Разве думал Христос, что, с его именем на устах, пресвятая инквизиция будет посылать на аутодафе, в ужасных желтых санбенито, несчастных еретиков, или тех, кого сочли таковыми?

Мама, похоже, на последнюю фразу отчима особого внимания не обратила. А мы с дядей Семёном переглянулись. Похоже, мы очень хорошо понимаем друг друга…

Перекусили на скорую руку в случайной кулинарии: по два беляша и кофе. Захотелось попробовать обычной еды московского "общепита". Беляши были вполне свежими, и начинка — хороша, но кофе — не очень, мягко говоря.

Прошлись по Красной площади. Повосторгались, по традиции, Кремлём, — и в ЦУМ. Назад, в "Москву" вернулись нагруженные ворохами покупок, — от бесконечных тканевых сумок и плетеных авосек руки отваливались. Много чего купили! Мне, например, несколько костюмов удалось приобрести, — большая удача, учитывая мой высокий, для женщины, рост и полудетскую худобу. Мама хотела, чтобы я взяла зеленый костюм, — под цвет глаз, но отчим настоял, и мы купили два одинаковых костюма: зеленый и кремово-белый, маркий, — но смотрелся дивно в примерочной, прекрасно сочетаясь с моей русо-рыжей косой. Теперь я чувствовала себя почти богатой… Отчим углядел в отделе бижутерии бусы, и купил маме нить модных бус из разных поделочных камней, чтобы под разные цвета одежды подходили, мне взял малахитовые, из граненых продолговатых бусин. Еще шапочку прикупили: "боярочку-менингитку", кремового цвета, из нежнейшей норки. И бежевые кожаные сапожки, которые мне показались лишними в гардеробе, но привыкла уже доверять вкусу отчима.

Вечером нарядились: мама в красное платье полудлинное, с расклешенной юбкой, приталенное, делавшее ее выше ростом; отчим — в серый приличный скромный костюм, я — в новенький зеленый костюм, с юбкой до середины икры. Представляю, какой длинной "шваброй" выглядела я со стороны в такой юбке…