Мой отчим - советский пенсионер

У мамы лицо странно вытянулось, и тут же выражение его переменилось: если последний час она сидела, как на иголках, нервничала и без конца прическу поправляла, то сейчас вдруг заулыбалась, на дядю Семёна посмотрела с благодарностью. Мама поняла, зачем отчим эту странную тетку пригласил: чтобы меня ей показать. Оказывается, у него далеко идущие планы в отношении моей будущности. Удивляюсь я маме: сколько лет одна прожила, а теперь так красиво дядю Семёна ревнует, словно девушка молоденькая. Чувства у них…

Однако, что мне сказать бабушке с пергидрольными прядями и анчутками-бесенятами в карих глазах? Растерялась я: не ожидала экзамена в ресторане.

— Расскажу Вам, Симона Яковлевна, о Париже, можно? — она кивает согласно.

LutХce (Lutetia), ou LutХce Паризиориум (Lutetia Parisiorum) — l'Иtablissement ancien sur la place du Paris moderne. On peut trouver la premiХre mention de LutХce comme sur l'Иtablissement sur l'Нle Ю "les Notes sur la guerre Gauloise" Julia CИsar, de 53 annИes avant notre Хre. AprХs CИsar Ljutetsija Иtait un principal Иtablissement de la tribu celtique паризиев. Les historiens supposent: LutХce s'installait un des Нles de la Seine, — le Tamis. Le nom "Paris" est mentionnИ pour la premiХre fois conformИment Ю 300 annИe de notre Хre. — Говорила я бегло, спокойно, точно так, как учила бабуля. Потом то же самое повторила по-русски, для родителей. — Лютеция (Lutetia), или Лютеция Паризиориум (Lutetia Parisiorum) — древнее поселение на месте современного Парижа. Первое упоминание о Лютеции как о поселении на острове можно найти в "Записках о Галльской войне" Юлия Цезаря, от 53 года до нашей эры. После Цезаря Лютеция являлась главным поселением кельтского племени паризиев. Историки предполагают: Лютеция располагалась на одном из островов Сены, — Сите. Название "Париж" впервые упоминается применительно к 300 году нашей эры. Дальше рассказывать? Мне бабушка всю историю Парижа поведала.

— Дальше?… нет, пожалуй, не нужно! — вскинулась, словно проснувшись, Симона Яковлевна. — Поражена! Просто поражена я вашей девочкой, господа Савчук! У нее же произношение автохтонно французское, лучше моего. Похоже, ваша бабушка, детка, немало лет провела во Франции… Сколько вам лет, дитя моё, Зоечка?

— Восемнадцать. — Сама еле удерживаюсь от смеха: странная манера выражаться у Симонии Яковлевны, — будто она из далеких веков возникла в этом ресторане.

— Вы раньше где-нибудь учились? Или не поступили и теперь готовитесь?

— Училась. В техникуме связи. Сейчас работаю… На почте — служащей.

— Бог мой! Какой ужас, — цветок в пыли… И подумать только: кого мы принимаем в наши стены: по звонку, по велению свыше, по разнарядке — отслуживших в армии, сирот, не умеющих толком писать, инвалидов детства… А такие как Зоечка, — умные, талантливые, артистичные, прозябают… На почте! Возмутительно! Я помогу вам, детка, поступить в МГУ, — даже не беспокойтесь, Семён Васильевич, ни о чем, — сами понимаете, что я имею в виду, — я хочу помочь Вашей девочке. Она достойна учиться, у нее прекрасные данные, — нужно дать ей шанс на лучшее будущее! Телефон мой у Вас есть, не так ли? Позвоните мне на днях, подумаем вместе, что предпринять… Тут вот еще вопрос: с общежитием для первокурсников — проблема извечная, живут скученно, по десять человек в комнате, — чистый кошмар… Вы какими-нибудь скромными средствами располагаете, Семён Васильевич?

— Да мне не привыкать! — засмеялась я. — Я уже жила так, когда в техникуме училась. Даже одиннадцать нас было в комнате, — и ничего!

— Нет, девочка, Вы не правы: у человека должен быть простор для творческого воображения, для нормального дыхания, в конце концов! Знаете, сколько страшных болезней передается воздушно-капельным путем, — а если такая скученность?… Нет, так дело не пойдёт. Ничего, придумаем, найдем выход. Ах, как Вы меня, старую, порадовали, голубушка Зоя, словно нектара целительного впрямь испила, — люблю находить юные дарования. У Вас, решительно, способности к языкам. Это ценно! Прекрасная выйдет переводчица в будущем… А чем Вы увлекаетесь? Что любите?

Я зарделась, не сразу собралась с духом для ответа. Мама опередила:

— Читать любит классиков, в том числе западных авторов. Римом Древним увлекается, все крылатые фразы наизусть помнит. Французскую историю так же любит. Еще стихи пишет на досуге, — и никому не показывает, знаете ли…

— Так я и думала! — воскликнула Симона Яковлевна. — ЧУдная девочка. Пусть поступает. Во всём посодействую. Вопрос с жильём разрешим. Помогать, надеюсь, сможете? Стипендия, сами знаете, — символ веры, — Москва требует денег…

Вечер завершился на высокой ноте. Мама к чудаковатой преподавательнице прониклась почти нежностью. Отчим вызвал для дамы такси, — и она унеслась в ночь. Мы расплатились, — головокружительная сумма оказалась на счету, — в номер пошли. Мама незлобиво пеняла отчиму на его скрытность, а он лишь отмахивался. Такой уж он человек: неплохой, но скрытный. Умеет молчать.