Мой отчим - советский пенсионер

После еды я бабушке, шутя, пожаловалась, как спикировала падающим бомбардировщиком в коридоре и чуть не протаранила стену. Бабушка захлопотала надо мной, принялась синяки разглядывать да йодом мазать. Пытаясь от её заботы отмахнуться, рассказала ей про полёт обуви по коридору, и добавила, что видела у отчима туфли странные. С подошвами, набитыми изнутри бумагой. Тут бабушка даже йод бросила, замерла и рот приоткрыла. Что её так удивило, понять не могу. Стала спрашивать о качестве увиденного краешка бумаги: плотная или тонкая, мягкая или хрустит. И о цвете. Так ничего и не объяснила. И я спать пошла.

Глава 13

На другой день с утра я себя неважно чувствовала: голова побаливала, кружилась немного, и ком где-то в груди встал. Будто и не больна, а нехорошо. И слабость такая сокрушительная, как у древней столетней старушки. Совсем Зойка расклеилась. Но на работу пошла: нельзя же каждый месяц больничный брать, иначе скажут, — и справедливо! — "халявщица ты, Зойка!"

С утра посадили на выдачу переводов и посылок. Пришла самой первой, точно к открытию почты, одна старушка, с виду милая, скромная, сутулая, с кокетливой клюкой с набалдашником, — наверно, из девятнадцатого века палка родом, — и она так меня истерзала, что начавшее было формироваться чувство юмора временно улетучилось: приспичило ей перевод отправить в город Куйбышев, "внучечке на денёк рождения", ровнёхонько в сто один рубль. Пыталась я старушку убедить, что принято ровные суммы отправлять, этот её 101 рубль выглядит странно, и со сдачей будут проблемы: в кассе еще пусто. А старушка и говорит: "я, мол, завсегда отправляю и деткам, и внукам ровно сто один рубль! Ни больше, ни меньше!" Имела я глупость у неё спросить: "бабушка! Почему же так?" А она и отвечает, что сейчас ей семьдесят, но мечтает дожить ровнёхонько до сто одного года. Логики, признаться, я не уловила…

Пришлось бежать в магазин, разменивать старушкину сотню, — сдачи-то еще не было. Прихожу: оказывается, нетерпеливая бабка уже к Владлене Карповне юркнула, жаловаться, что сотрудники почты медлят её обслуживать, а ей нервничать нельзя, гипертония замучила, что же это "девочка такая медлительная и неотзывчивая попалась", десять минут "бедная бабушка" ждёт свою "кровную" сдачу. Владлена меня поначалу "пробрала", потом же, разобравшись, в чем дело, засмеялась над вредной "отправительницей".

Вот бывают же такие люди склочные: чуть что, сразу жаловаться! Тут бегаешь "как савраска", для неё же стараешься, никто деньги менять с утра не хотел, везде в кассах пусто еще, и ты же и виновата.

Выдали мы старушке её сдачу, она еще несколько минут повозмущалась для "форсу" и гордо удалилась, постукивая "княжеской" клюкой. Я даже заплакала от обиды: оказывается, она уже хотела в "книгу жалоб" писать на неуважительное отношение почтовых работников к заслуженной учительнице.

Вот у меня была первая учительница, — чудо: добрая, светлая, просто светящаяся изнутри любовью и теплом. Да только нет её уже в живых, слишком боль чужую к сердцу принимала, вот и не выдержало сердце раздольное.

А такая вот, как эта старушка, точно до ста лет доживёт, и столько народу до слёз доведёт склочным своим характером… Не всем школьникам везет с учителями, — вот у меня была "просто" учительница, не "заслуженная", но как мы её любили!.. Пришлось Поле да Вале меня успокаивать: расплакалась, как дитя малое, еле успокоили. Тогда Полька решила меня утешить:

— Брось ты, Зоя, по пустякам убиваться! Разве это — горе? Горе — когда в войну детей было кормить нечем, да если ты одна после войны всё одна на своём горбу тянешь!

Вот мне нужно Ваньку отправлять учиться, — не хочет, понимаешь, здесь остаться да "шоферить", подавай ему техникум или институт. Значит, придётся, "тянуться" из последних сил, посылки и переводы посылать: он же хиленький у меня, подработать не сможет, вагоны разгружать не пойдёт, — думает, мать — "лошадь ломовая"! Боюсь только: как станет он "на ноги", так и думать обо мне позабудет, больно он на батьку похож и внешностью, и характером.

А на старух, глупая, обижаться — грех: сама старой будешь! Может, тоже придирой станешь?… Смеюсь… Вот тебе жизненный анекдот из жизни пенсионеров: сидят три старушки — пациентки-пенсионерки на приеме у врача. Первая жалуется:

"Доктор, последнее время замучили меня одышка, сердцебиение, бессонница покоя не даёт." Терапевт у ней спрашивает: "Какая у Вас пенсия?" — "Так тысяча двести…" Он ей посоветовал лечиться одними фруктами, лимонами, апельсинами, мандаринами. Не жалеть на себя. Потом вторая бабуля стала жаловаться на "одышку, сердцебиение, бессонницу". Он и у этой узнал про пенсию. Услышав же, что всего восемьсот, посоветовал лечиться одними овощами как основным видом питания. Третья пациентка ту же пенсию "запела": "дохтур, последнее время одышка одолела…" Он и ей вопрос о сумме пенсии задал, а она в ответ: "нету пенсии! Муж кормит. А помрёт — дети кормить будут. Колхозница я!" И тогда он ей посоветовал как можно больше дышать свежим воздухом. И одышка пройдёт…