Мой отец Абдул-Хамид, или Исповедь дочери последнего султана Османской империи

Когда отец был у власти, Британия, дабы единолично держать под контролем Индию и пути к ней, значительно усиливала свою деятельность в регионе. Очевидно, что она не желала усиления и сохранения единства Османской империи в зоне своих интересов, как и не желала вмешательства русских в османо-британские отношения. И в то время, пока Британская империя бросала все силы на то, чтобы сохранить господство на Ближнем Востоке, у нее под боком, в Центральной Европе, разрасталась угроза в виде усиливавшейся Германской империи. Разумеется, в подобных политических реалиях первой было совершенно невыгодно делить влияние на Османскую империю с Российской, однако агрессивное поведение Германии, вовлекшей мир в водоворот опасных событий, побуждало британцев сотрудничать с русскими. Оказавшись зажатой между массивных жерновов и заняв немецкую сторону, наша империя тем самым дала огромную трещину по всему зданию своего монолитного когда-то могущества. Итогом всего вышеперечисленного стало свержение царского режима в Российской империи, британцы, как я уже и говорила ранее, были вынуждены продолжать долгую игру, не стоящую свеч, а османское управление пожинало плоды неверных политических решений.

Мне бы хотелось вновь вернуться к разговору об ужасном бедствии, постигшем империю чуть раньше, а именно — к Русско-турецкой войне 1877–1878 годов. Отец с большим вниманием отнесся к Константинопольской конференции, созванной для ее предотвращения. Если бы лидеры остальных держав прислушались к выводам, прозвучавшим в итоге переговоров, и соблюдали договоренности, которых, к слову, поддерживалась Британия, то наверняка воздержались бы от действий, впоследствии приведших к неудачному завершению встречи.

Пока третьи стороны прилагали все возможные усилия к тому, чтобы разрушить Османскую империю, а у границ ее уже собрались агрессивно настроенные русские войска, которых призвало на помощь православное население Балкан, вынужденное принятие отцом Конституции стало непоправимой ошибкой. Я не сомневаюсь в благих намерениях тех, кто подготавливал конституционный проект согласно собственным взглядам, а затем выбрал столь неподходящий момент и заставил отца утвердить ее. Однако то, что эти люди не обладали широким политическим мышлением, способным охватить протекавшие в Европе процессы, выяснилось уже позднее. Да, затем они — частично или полностью — осознали свои ошибки, но исправлять ситуацию было уже поздно. Помню, как отец, находясь в заточении в особняке Алятини, сказал: «Тогда, во время “Войны 93-го”, мы отказались уступить кусочек суши. И все ради того, чтобы спустя какое-то время обнаружить русские войска у стен Стамбула».

Затем раны неудачной войны залечил Берлинский конгресс, однако даже он имел свою цену: Кипр отдавали в аренду Британской империи. Во время конгресса отец придерживался стороны англичан, что дало ему преимущество перед русскими. Но, к сожалению, представители Российской империи сумели настоять на обязательном осуществлении ряда реформ по отношению к немусульманскому населению Балкан и Ближнего Востока. Отец согласился на их проведение при условии сохранения целостности государства и участии в них европейских специалистов.

Тем временем Британия, не теряя времени, оккупировала Египет и Суэцкий канал. Территория, которую в свое время при первой возможности занял Наполеон, была стратегически важным для Османской империи направлением. Господствуя в этом регионе, она имела стабильный выход к морю, позволявший растянуть границы халифата от Адриатического моря до Бенгальского залива и смело претендовать на звание господствующей на морях силы. Однако столь непредсказуемый ход от одного из наших самых могущественных союзников не оставил нам иного выбора, кроме как, повернувшись спиной к флоту, сосредоточить все внимание на среднеазиатских степях.

Несомненно, если бы Русско-турецкую войну 1877–1878 годов удалось предотвратить в рамках Константинопольской конференции и впоследствии компенсировать полученные в ходе военных действий потери, Османской империи не пришлось бы исполнять прихоти Лондона, то и судьба Египта не была бы столь плачевной. Наше государство смогло бы в таком случае сохранить мощь халифата, простиравшегося от восточного Средиземноморья до Индийского океана, и, наладив сотрудничество с другими морскими державами, составить достойную конкуренцию Российской империи. Повторюсь, если бы Египет не оказался в руках британцев, то панисламистская политика отца увенчалась бы успехом. Панисламизм принес бы нам господство на воде, а пантюркизм — на суше, в степях Средней Азии. Бесспорно, первое идеологическое объединение порождало угрозу для Британии, а второе — для России. Однако Османская империя так и осталась стеной, разделявшей степи и моря.