Мой отец Пабло Эскобар. Взлет и падение колумбийского наркобарона глазами его сына

Пока еще обеспокоенные возможными последствиями документального фильма от Discovery Channel и опасаясь намерений Сакариаса, мы выставили на продажу дом в гольф-клубе Лас-Прадерас-де-Лухан, купленный несколькими месяцами ранее в качестве инвестиции.

Через несколько дней о своей заинтересованности в покупке дома сообщил нам известный и уважаемый юрист Луис Добневски. С ним практически сразу связался Сакариас, взявший у него залог – сто тысяч долларов. Но нам он эти деньги не передал.

– Господи, его нигде нет, а все мои деньги у него! Что же мне делать? – восклицала мать.

Сакариас не отвечал ни на звонки, ни на сообщения. Мать отправилась к нему в офис, но там ей сообщили, что бухгалтер находится в больнице после нервного срыва. Перед тем, как уйти, она попросила дать ей воспользоваться стационарным телефоном в офисе и набрала номер Сакариаса. Естественно, он ответил.

– Здравствуйте, Хуан Карлос, разве вы – как мне сказали – не на пороге смерти в реанимации? Где вы? Чем вы занимаетесь?

– Я не хочу с вами разговаривать. Я буду общаться только через Томаса Лихтманна, – ответил Сакариас, имея в виду нашего бывшего адвоката.

– Я без проблем пообщаюсь с вами через любого посредника, но имейте хоть какой-то стыд! Что вы задумали? У вас мои деньги и моя собственность!

– Нет, это вы меня обманули! Вы не сказали мне, кто вы на самом деле!

– Я вас не обманывала! Мое имя подлинное, мои документы настоящие, это всего лишь мера предосторожности! Не приплетайте лишнего. Верните мои деньги. Вы говорите, что это я вас обманула, но это вы присвоили себе мои деньги!

После этой перепалки Сакариас пообещал все вернуть, но через Лихтманна. Мать позвонила Томасу, но он заявил, что помогать нам, да и вообще иметь с нами дело не в его интересах.

– Я никого не обманывала. Мне нельзя раскрывать свою настоящую личность. Это вопрос жизни и смерти для меня и моих детей. Пожалуйста, помогите мне! Сакариас ворует у меня, и это вы, мой адвокат, его мне порекомендовали. Пожалуйста, помогите!

Лихтманн проигнорировал ее мольбы, и Сакариас обнаглел окончательно. Воспользовавшись доверенностями на имущество, он передал владение участком земли и двумя квартирами, которые мы приобрели задешево на аукционах, намереваясь отремонтировать их и продать. Пустые бланки, наивно и неосторожно подписанные для него матерью, пригодились ему теперь, чтобы выставить – и оплатить! – счета за услуги, которых он никогда не оказывал.

Однако Сакариас не думал, что мы бросим ему вызов, тем более – что мы сделаем это, используя единственное доступное нам оружие: закон. В октябре 1999 года мать подала на него и его сообщников, Лупию и Хиля, в суд. В ответ Сакариас нанял для своей защиты Виктора Стинфале, одного из самых знаменитых юристов Аргентины, известного тем, что он защищал Карлоса Тельельдина – основного обвиняемого по делу о подрыве еврейского общинного центра AMIA в 1994 году, в результате которого погибло 85 человек.

Действуя в типичной для себя манере, Стинфале попросил Тельельдина, отбывавшего срок, сообщить прессе, что семья Пабло Эскобара сейчас в Аргентине. Он угрожал матери обвинить нас в каком-нибудь преступлении или подбросить наркотики, чтобы «убрать нас со стола», если мы продолжим требовать у Сакариаса свое. Целью этих маневров было заставить нас бежать из страны и оставить им заработанное нами. Однако Стинфале и Сакариас не подумали, что мы, пусть против воли, прошли действительно хорошую школу противостояния давлению и нападениям.

Впрочем, самое сложное было еще впереди.

В один из дней я раньше обычного приехал домой из ОРТ, где теперь преподавал. Пока я парковался, подъехал «Рено 19», и двое из четверых пассажиров, одетые в штатское, подошли к моему окошку. Глянув в зеркало заднего вида, я обнаружил, что меня заблокировал белый грузовик без опознавательных знаков. Я ничего не понимал.

– Выйти из машины!

Я схватил перцовый баллончик, который обычно носил с собой, и вышел из автомобиля. Один из тех двоих, откровенно пьяный, крикнул мне следовать за ним, и мы направились к главному входу. Я уже всерьез подумывал воспользоваться баллончиком.

Пока мы поднимались, они представились агентами федеральной полиции Аргентины. У дверей квартиры ожидали трое, и еще пятеро сумели войти после того, как Андреа потребовала, чтобы они просунули под дверь свой ордер. Она заявила, что в квартире, кроме нее, были только одна женщина и две девочки, так что войти могли не все, и уж тем более ни один из них не должен был размахивать оружием. Мужчины повиновались.

Я остался в столовой с двумя агентами, которым было приказано следить за мной. Снежок, Пушок, Бетховен и Да Винчи истерически лаяли. Бабушка Нора, именно в эти дни приехавшая в гости, рыдала. В какой-то момент Андреа заметила, что агент задержался в комнате, где Мануэла с одноклассницей делали уроки, и попытался расспросить их.