Мой папа - плейбой

— Угу, — горько хмыкнул Связерский. — На тренировке, как же… Господи, как хорошо, что я их больше никогда не увижу!

По плечам Риты пробежал холодок. Она поежилась, ступая на лестницу.

— Кого?

— Родителей. Кого же еще? Глаза бы мои на них не смотрели… Зачем только пришел, спрашивается? Думал… пожрать им, хоть, принести. Тортик к дню рождения сына… А, не бери в голову, — отмахнулся. И себе и ей запрещая об этом думать. Но она не могла. Не могла забыть. Рите было его до слез жалко. А еще она гордилась! Так гордилась им…

— Бодь… — прошептала Рита, чуть сильнее сжимая его сильную руку в мозолях. — Да не думай ты о них. Знаю, что это довольно трудно сделать — какая-никакая родня, но это, наверное, как раз тот случай, когда лучше совсем одному, чем с ними… Да и разве ты один?

— А что, скажешь, нет?

— Нет… У тебя я есть. Я тебя люблю, Богдан. И, наверное, всегда любила.

И тогда он ее поцеловал. В кромешной темноте, где-то между третьим и четвертым этажами заброшенного нерадивыми строителями недостроя. В воздухе пахло строительной пылью и страстью. Богдан был в отчаянии. Отчаянным было все. Его голодные поцелуи, его жадность, алчные движения рук… Он оторвался от Риты на какую-то долю секунды. Уперся лбом в её макушку и прошептал:

— Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось?

— Нет…

— С тобой мне никогда не нужно было притворяться, что я тот, кем я не являюсь. Пойдем! — скомандовал он и вновь потащил ее вверх по лестнице.

— Постой, Бодь… Я ведь не чертов хоккеист. Для меня такие подъемы — убийство.

— Мы только на десятом, неженка, — поддразнил Риту Богдан.

— Не могу. Нужно отдохнуть… Еще и ноги растерла.

— Иди, пожалею…

— Бо-о-о-дь. Бодя… — шептала между поцелуями.

— Легче?

— Немножко…

— Тогда я тебя понесу!

И не успела Рита возмутиться, как он подхватил ее на руки и правда понес вверх по лестнице. Его тренированному телу, очевидно, такая нагрузка была привычна. А ей было ужасно стыдно, что она такая тяжелая, и вообще…

— Поставь! Поставь, я тяжелая!

— Кто?! Ты себе льстишь.

Богдан все же поставил ее на бетонный пол. Но явно не потому, что устал. По-правде, он ведь не запыхался даже!

— Я уже отдохнула! — вздернула нос Маргарита. Да только он впотьмах, наверное, и не видел ничего. А потому не оценил её вызова.

— Ну, пойдем… Не то самое интересное пропустим.

И Рита честно на своих двоих поднялась еще на шесть этажей. А там…

— Мама дорогая!

— Красиво, правда?

Красиво! Аж дух захватывает! Огни большого города, новых, красиво подсвеченных высоток. А над ними — тонкий серп луны и сизое небо в рваных клочьях куда-то плывущих облаков.

Рита выпала из реальности. Ничего не видя перед собой и не слыша.

— Вот, падай.

— Надувной матрас? Ты уверен, что его не облюбовали бомжи?

— Не-а. Я здесь пару лет назад отгородил небольшую кладовку.

Богдан встряхнул захваченное с собой покрывало и небрежно накрыл им их импровизированное ложе. Взялся за бутылку вина.

— Стаканчиков нет. Как-то я не подумал.

— Это ничего… будем так.

Дорогое шампанское на деле оказалось кислой шипучкой, которую они пили прямо из бутылки, глядя на занимающийся рассвет. Рита дрожала, хотя от раскаленного за день рубероида шел жар. Рябь на коже вызвал совсем не холод. А огромные руки Связерского, небрежно поглаживающие ее по ногам. Выше, еще чуть-чуть, то приподнимая, то опуская подол ее заметно измявшегося платья. Сброшенные босоножки валялись где-то в стороне…

Дыхание участилось. Ноги раздвинулись, подчиненные древнему танцу. Пальцы скользнули выше, накрывая чувствительное местечко между ног, но еще до того, как она успела испугаться — отступили. Подались вверх, по подрагивающему животу, к скромному вырезу на груди. Богдан потянул ткань вниз, но его руку перехватила ладошка Риты.

За время, проведенное на крыше, их глаза привыкли в темноте. Он напряженно на нее уставился, а после резко отстранился. Марго поежилась, лишенная тепла его тела.

— Извини. Я забыл, что ты еще совсем девчонка.

— Мне восемнадцать! Точно так же, как и тебе! С днем рождения, кстати…

— Да… — хмыкнул Богдан. — Тебя тоже.

— И если ты сейчас подумал, что я хочу тебя продинамить, — прошептала Рита срывающимся, тонким голосом, — вернись, пожалуйста, потому что это не так.

— Нет? — оглянулся Связерский, напряженно всматриваясь в ее лицо.

— Нет… Просто… это впервые, и я немного боюсь.

Глава 5

Толпу качало. Забитый под завязку танцпол гудел и вибрировал. Кого здесь только не было: матерые рейверы, фрики, восходящие звезды подиума и кино. Посмотреть было на что, а вот удивиться — вряд ли. Чего он только ни видел за последние тринадцать лет…

— Эй, Бо! Смотри, какие цыпочки! Как думаешь, вот эта, в красном, вколола какую-то дрянь в соски? Или просто замерзла? — проорал на ухо Богдану один из форвардов их команды. Связерский проследил за взглядом приятеля и хмыкнул:

— Пойди, спроси.