Мой папа - плейбой

А потом и сам Богдан рассказал о своем детстве. Не Марку. А всему миру… В своем плотном графике он нашел время для одного очень известного интервьюера. За пару дней число просмотров ролика на ютюбе перевалило за пару миллионов. Если честно, Рита не понимала звезд, которые выносили на публику что-то личное, но для Богдана тот разговор стал как будто исповедью. Окончательным принятием того, что в его жизни было. Он, тот, кто всегда стеснялся своих корней — наконец сумел их признать. На весь мир. Это ли не смелый поступок? Он рассказал и о побоях, и о том, как бродил по улицам, не желая возвращаться домой. Как потом, увлекшись хоккеем, рвался к победам, свято веря в то, что без этого недостаточно хорош, чтобы его любили те, кто должен был это делать по умолчанию. Поведал он и о том, что и сам наломал дров, не сумев стать достойным примером для собственного сына, и что теперь делает для этого все возможное. Никто не знал, что у Богдана есть сын. Это стало едва ли не большей сенсацией, чем все остальные его откровения. И, пожалуй, это был единственный момент, с которым Рита была не согласна. В том плане, что лучше бы пресса не знала о Марке. Теперь же их главной задачей станет найти сына звездного суперфорварда. И когда это случится — им всем будет очень нелегко.

Впрочем, если быть откровенным — этот поступок вызвал в ней не только негативные эмоции. Как и всегда, в том, что касалось Связерского — у Риты не было единого мнения. Ничего однозначного. Всегда какое-то «но». Так и в тот раз. Несмотря на риск возможного преследования Марика репортерами, ее сердце замирало, стоило только подумать, что он впервые по-настоящему признал их сына. Действительно впервые.

А потом Связерский, как будто посчитав, что всего сказанного им мало, добил Риту вконец. Он сказал, что за все в своей жизни благодарен ей. Нет, имен опять же не прозвучало. Он просто говорил о любимой женщине, без которой ничего бы из него не вышло. А напоследок призвал народ быть более ответственными к своим детям и не повторять его ошибок.

Ну, вот и как после этого придерживаться изначального плана?

Рита сорвала колосок и, сунув тот в уголок рта, уставилась на заходящее над рекой солнце.

Скоро он уедет. И все. Еще через время — начнется сезон. Бесконечные игры, круговерть перелетов и преследующих спортсменов фанаток. В лучшем случае они увидятся на Новый год. Недавно профсоюз хоккеистов выбил для игроков небольшие поблажки. И у них образовался недельный отпуск в начале года. То есть их первая встреча произойдет где-то через четыре-пять месяцев. Если, конечно, Богдан Плейбой Связерский протянет так долго.

— Привет, малышка. А я тебя ищу…

— Оу, ты приехал?

— Ага…

Богдан перевернул бейсболку козырьком назад и устало растер глаза.

— Тяжелый день?

— Ужасно. Мне ведь еще визы делать. Даг крутится, как уж на сковородке, юристы работают день и ночь. Не представляю, что буду делать, если не успеем. Как буду объяснять это Машке.

— Она понятливая не по годам…

— Да… А еще она очень боится, что я исчезну. Ей снятся кошмары.

— До сих пор? Я думала, это уже в прошлом.

— Не то чтобы… — пробормотал Связерский, и себе срывая колосок.

— Чем они занимаются сейчас?

— Загоняют козла, — белозубо улыбнулся Богдан. Сердце Риты подпрыгнуло и забилось в груди пойманной птицей. Телом прошла истома. Из него как будто вынули каждую косточку — вот, как на Марго действовали улыбки Связерского.

— Они вроде бы отлично поладили с дедом и Мариком.

— Спасибо, что поговорила с ним.

Рита скосила взгляд, чувствуя, что Богдан внимательно за ней наблюдает.

— Пожалуйста, — хмыкнула она, — это лучшее, что я могла сделать перед тем, как ты разболтал обо всем на весь свет.

— Осуждаешь? — насторожился Связерский.

Рита отвела взгляд:

— Нет… Скорее горжусь.

— Ритка… — прошептал он, скользнув рукой по ее пояснице и обнимая за плечи. А ей было нужно совсем немного, чтобы воспламениться. Рита прижалась лицом к его боку. Провела языком по косым мышцам пресса — будто его дразня, по дедовой даче Бо предпочитал разгуливать едва ли не голышом. — Малыш… — хрипло выдохнул он, когда Марго, проявляя невиданную раньше настойчивость, толкнула его, опрокидывая на землю. — Что ты… вот черт!

Зубки Риты оцарапали его ключицу и чуть прикусили бусинку соска. Богдан с жадностью втянул воздух носом. Уперся затылком в землю, безжалостно сминая траву и открывая ей доступ к мощной колонне шеи. Рита тут же этим воспользовалась. Провела языком, оставляя влажный след, который холодила легкая идущая от воды прохлада.

— Детка… — прохрипел он.

— Молчи! Я хочу тебя использовать для грязного животного секса, — прошептала угрозу Марго, перекидывая ногу через его бедра. Прижимаясь промежностью к его впечатляющей эрекции и на секунду замирая от сладкой мучительной дрожи, тут же пронесшейся телом.

— Ни в чем себе не отказывай, — улыбнулся Богдан, млея от ее действий.