Мой папа Штирлиц

В кабинете было душно, воняло потом и табачным перегаром. Учитель русского языка и литературы, классный руководитель 7-го "А" Лидия Борисовна Усова по прозвищу Кнопка не взглянув на загрохотавший стульями при её появлении класс, простучала каблуками к своему столу и вместо приветствия пролаяла: "Дежурные, откройте форточку и сотрите с доски, – а про себя подумала: "Ещё только середина октября – впереди целый учебный год, а как уже всё осточертело".

Привычное брезгливое выражение на её лице сменилось страдальческой миной. С восторгом отчаяния она представила себе вереницу упражнений, сочинений, изложений, диктантов, повторений пройденного материала, работ над ошибками, проверок тетрадей, педсоветов, политинформаций, зарниц, походов, сборов макулатуры и металлолома, экскурсий, конкурсов, классных часов, праздничных вечеров, родительских собраний, рейдов по домам, распределений материальной помощи малоимущим, проработок трудных, звонков из детской комнаты милиции... Но это ещё пол беды! Впереди зима с её эпидемиями, соплями, кашлем, борьбой за вторую обувь; неистребимые вши, чесотка, грязь под ногтями, бесконечные хитрости, пакости, ябедничание, враньё, прогулы, драки, слёзы, очереди в столовую, сплетни в учительской... Лидии Борисовне захотелось кричать. "Неужели вот так вся жизнь пройдёт? – в который раз задала она себе риторический, ставший рефреном всех лет её работы в школе вопрос и, не глядя на 7-й "А", голосом не выражавшим ничего, кроме скуки и презрения она сказала: "Садитесь". Класс вторично прогрохотал, кто-то уронил портфель, кто-то стукнул соседа учебником по голове, кто-то плюнул через трубочку изжёванным газетным мякишем, кто-то крикнул: "Лидия Борисовна, а Фролов плюётся".

Антошка читать любила, а вот уроки литературы терпеть не могла. Увидев, что Кнопка достаёт из портфеля исчерканные красным листочки с позавчерашним сочинением, она подумала: "Теперь пойдёт бодяга на весь урок. Эх, дали бы мне шапку-невидимку!", но тут же сообразила, что на уроке ей шапка невидимка была бы ни к чему, и нужно было бы изобрести что-нибудь принципиально новое, может таблетку какую-нибудь, чтобы Кнопке казалось, что Антошка, как всегда сидит за третьей партой в среднем ряду и внимательно её слушает, а на самом деле она лежала бы дома в материной кровати и спокойненько, без помех, читала "Капитанскую дочку".

Лидия Борисовна начала вызывать класс по алфавиту к столу с дневниками и каждому подходившему громко, так чтобы все слышали, сообщала оценку, одновременно занося её в журнал и дневник, а Антошка, зная, что очередь её ещё нескоро подойдёт, продолжила свои размышления, хотя со стороны могло показаться, что она внимательнейшим образом изучает висевший над доской портрет поэта Некрасова. "Может научиться её гипнотизировать? – думала она, представляя себе, как путём долгих тренировок вырабатывает особый магнетический взгляд, от которого Кнопка превращается в добрую, весёлую учительницу, вроде англичанки Ангелины Максимовны, – или на худой конец просто их местами поменять, чтобы Геля нормальным человеческим языком рассказывала про Пушкина и Лермонтова, а Кнопка несла ахинею типа: "Вай ду ю край, Вили, вай ду ю край?"

Меж тем Лидия Борисовна подбиралась к букве "П", уже сходили за своими четвёрками Нуйкин и Осокина, а Антошка, забыв обо всём на свете, представляла себе как под её всесильным взглядом Кнопка превращается в обыкновенную канцелярскую кнопку, которую можно подложить на стул Ваське Мурзову, или, ещё лучше, в дрессированную собачку, которая, стоя на задних лапках, в блузочке с жабо и плиссированной юбочке говорит: "Петрова, ты что оглохла?"

Антошка очнулась. Класс жадно смотрел на неё, ожидая спектакля. На ватных ногах она подошла к столу. Кнопка, как и ожидалось, влепила ей в дневник размашистую тройку, но, когда всем своим видом говоря: "Ну и поду-у-умаешь", Антошка отправилась восвояси, на неё уже никто не смотрел, так как вслед за ней к столу вызвали Валерку Попова и тут началась долгожданная "комедия".

– Единица – торжественно объявила Лидия Борисовна.

Попов хотел взять дневник и возвратиться на своё место, но та остановила:

– Ты на какую тему сочинение писал?

Ничего хорошего от этого вопроса не ожидая, Валерка буркнул:

– Какую дали, на ту и писал.

– Ну и какая же это была тема? – издевательски ласково продолжила допрос Лидия Борисовна.

– "Добро всегда побеждает зло".

– И что же ты написал?

– Да не знал я чо писать, вы же не объяснили толком, – вспылил Попов.

– Но что-то ты ведь написал?

– Ну.

После медового тона, которым задавались вопросы, Кнопкин рык оглушил.

– Ты мне не нукай, читай вслух свою галиматью!

Скучно, монотонно, запинаясь и переминаясь с ноги на ногу, Попов прочёл: "Добро всегда побеждает зло, потому что оно сильнее. Злые люди сильные и умеют драться, а добрые – слабые и их легко урыть...". Класс засмеялся, но Кнопка грозно осадила:

– Тихо! – и, обращаясь к Попову, внешне спокойно, но так, что класс почувствовал клёкот ярости в недрах её тщедушного тела, спросила:

– Ты хоть соображаешь, что ты написал?