Читаем Мои печали и мечты полностью

Мои печали и мечты

ОЛЬГА. Они все равно не узнают о вашей победе. Или вы собираетесь рассказать?

ЦАПЛИН. Ни в коем случае! Но я сам буду знать! И буду жить. Понимаете?

ОЛЬГА. Понимаю. Но вы ведь умный человек. Вам важно ведь что? Не сам факт победы над необыкновенной женщиной — какой вы меня считаете, ладно, пусть так, а — возможность победы? Да?

ЦАПЛИН. Допустим.

ОЛЬГА. Тогда успокойтесь. Это возможно.

ЦАПЛИН. Серьезно?

ОЛЬГА. Вполне.

ЦАПЛИН. Тогда… Тогда что ж… Тогда я… Я в душ, да?

ОЛЬГА. Зачем? Я сказала — это возможно. Почему обязательно подтверждать? Что это прибавит?

ЦАПЛИН. А может, вы меня обманываете? Успокаиваете?

ОЛЬГА. Нет. Это — возможно. Это — случилось. Это — было. Считайте, что прошло полчаса — и все уже было. Разве вам фантазии не хватает?

ЦАПЛИН. Хватает. В самом деле…

ОЛЬГА. Это было. И мы прощаемся. И я целую вас на прощанье. (Целует Цаплина.)

ЦАПЛИН. Конечно… У меня мало опыта… Но вы вот это сделали… Вы без вранья это сделали. Вы поцеловали так, как… Это что, тоже профессия?

ОЛЬГА. Нет. Просто захотелось. Мне захотелось вас поцеловать. Просто. От души.

ЦАПЛИН. То есть, я вам нравлюсь?

ОЛЬГА. Да. Иначе я бы не сделала этого.

ЦАПЛИН. Тогда… Но тогда почему мы прощаемся? Я хочу остаться здесь. С вами. Мы будем на равных. Никто вас так не поймет, как я. Ты будешь счастлива, Оленька. Люди не умеют любить — я умею любить.

ОЛЬГА. Вам очень трудно допустить, что я хочу вообще быть одна? Без вас, без кого-то вообще? Одна, сама по себе? Вы можете позволить мне существовать без вас — и вне вас? Я хочу быть чужой, вы разрешите мне это? Я имею на это право?

ЦАПЛИН. Конечно… Я тебе не верю! Ты ведь знаешь, что я уже не забуду! Ты психолог — и я вижу, чему ты научилась! Ты хуже, чем этот собачник. Тот натравливает пса и мстит за себя. Ты тоже мстишь. За что? За свою красоту? За то, что ты… Ты за полчаса измучила меня так, как сто женщин за всю жизнь не измучат. Вот что, девочка, хватит! Я прекращу твои удовольствия. Обойдемся без душа. И без криков, без криков, без криков! (Быстро подходит, зажимает ей рот ладонью. Неловко, неуклюже двигает ее, толкает — за кулисы. Она машет руками, пытается отодрать его руки. Они исчезают.)

Пауза.

ЛУКОЯРОВ. Ну?

ЦАПЛИН. В этих руках, оказывается, много силы.

ГАЧИН. Ты, параноик! Ты что сделал?

ЦАПЛИН. Я победил ее. Я победил вас. Я победил себя. Я победил всех. А главное: я дал ей возможность остаться не такой, как все. Она — над нами. Вы даже не представляете, какое у нее сейчас прекрасное лицо!

ЛУКОЯРОВ. Он болтает. Он решил нас переплюнуть. Ну, ты и врать! Я даже поверил!

ЦАПЛИН. Иди посмотри.

ЛУКОЯРОВ. Саша, а он ведь сумасшедший. Его ведь оправдают. Я суда ждать не буду, я его сейчас тоже придушу.

ГАЧИН. Перестань. Надо посмотреть. Может, еще…

ЦАПЛИН. Нет. Я там долго сидел. Все. Без возврата. Она навсегда ушла — и навсегда с нами. Это прекрасно. Если вдуматься, вообще в жизни, оказывается, много прекрасного. Надо только вглядеться.

(Задумывается, садится на пол, улыбается своим мыслям, удивляется им.)

Гачин и Лукояров смотрят на него.

Появляется ОЛЬГА, встает за спиной Цаплина, гладит его по голове, но обращается — так кажется — ко всем, будто это один человек.

ЛУКОЯРОВ. Я построю тебе такой же дом. Даже лучше.

ОЛЬГА. Как хочешь. Я тебе верю. Я тебе доверяю. Ты один — и других нет.

ГАЧИН. Какой идиотизм. Вместо простых слов взять и наворотить черт знает чего.

ОЛЬГА. Это можно исправить. Что ты хотел сказать?

ЦАПЛИН. Ничего особенного. Я тебя люблю.

ОЛЬГА. Я тебя тоже.

ЛУКОЯРОВ. Тогда почему так долго не возвращалась?

ОЛЬГА. Я вернулась.

ГАЧИН. Я устал ждать. Я очень долго ждал.