Мой персональный бандит

В дверях стоял Ахмед. За его спиной маячила перепуганная секретарша. Она и пускать его не хотела, и полномочий остановить не хватило. Я кивнул головой, успокаивая её, говоря взглядом, что все нормально, а потом перевёл взгляд на зачинщицу переполоха, а именно из-за неё это все случилось, я так понимаю.

В кресле сидела Вера. Она не была излишне маленького роста, но все же, кресло было слишком глубоким для неё — худые коленки в тертых джинсах задорно торчали вперёд, попа, похоже, провалилась. Объёмная толстовка делала её ещё стройнее, чем было, хотя она и так худа. Горловина широкая, из неё торчит тонкая шея. Волосы собраны в хвостик на затылке, и хвостик этот тоже смешно торчит. Вся она неправильная в этот момент и смешная, но почему-то — трогательная. Если на глаза не смотреть. В них не капли неуверенности, в них спокойствие, словно она твёрдо знает, что делает, как в тот момент, когда до ужаса боялась, а все равно резала моё тело, спасая мою жизнь.

— В клуб приехала, — пожаловался Ахмед. — Просила вас. Я звонил, сказали переговоры. Что делать с ней не знал там оставить, так там тусовка на тысячу человек, мало ли кто её мог увидеть. Решил привезти, мало ли, вдруг важное что-то.

— Правильно, — согласился я. — Подожди в приёмной.

Он кивнул и вышел плотно прикрыв за собой дверь, а я повернулся к Вере. Она внимательно смотрела на меня, словно изучая.

— Вы хорошо выглядите, — сказала после молчания Вера. — Здоровым.

— Спасибо. Вы тоже.

Она видела мою слабость, её пальцы были внутри моего тела — в самой ране, я лежал на ней в мокрой траве, своим телом прикрывая от пуль, а теперь на вы снова перешли.

— Ты зачем пришла? — я решил убрать эту ненужную неловкую дистанцию. — Это может быть опасно.

Она не понимала. Она видела, что могут творить люди подобные мне, хуже меня во сто крат, но все же не осознавала, что лучшая гарантия безопасности для неё — анонимность.

— Вы кое-что забыли у меня.

Встала, с трудом выбравшись из высокого кресла, прошла к столу, и порывшись в рюкзаке, достала из него шкатулку. Поставила на стол. Я сначала не понял, я отдал Ахмеду распоряжение вознаградить, но как это было проведено не вникал. Подошёл, открыл. Деньги, ожидаемо. Хорошая сумма, весомая.

— Мало? — уточнил я. — Сейчас удвою.

— Человеческая жизнь бесценна, — сказала Вера.

Сказала, и вдруг снова показалась мне смешной, неправильной и трогательной. Может, по высоким меркам морали она и права, но мы живём на земле, а не в раю безгрешном. Тут деньги важны и нужны, и жизнь человеческая зачастую имеет материальную ценность

— Всё вернула?

— Нет, — запнулась вдруг Вера. — Достала одну бумажку, дверь и замки поменяла, чтобы ко мне не ходил больше никто.

Наивная, разве дверь могла бы кого остановить. Я к ней шагнул, приподнял лицо, удерживая пальцами подбородок. И вдруг вспомнил, как тем мокрым утром на ней лежал и нёс всякие глупости про замужество — забыл это подчистую. И дышал в её шею, и вдыхал её запах. Она дождём пахла, разгоряченной после ночных пробежек кожей, немного тонким женским потом и это так вкусно казалось, что я коснулся её кожи кончиком языка. На вкус она тоже была вкусной.

— Глупая, — ответил я и головой покачал.

Коснулся её губ большим пальцем, а затем отдернул руку. Она имеет право быть глупой. Я — нет.

Глава 14. Вера

Я никогда не видела настоящего богатства. На море я один раз была, когда получила путёвку в лагерь от детского дома. Бабушка может и рада была бы показать мне мир, но помимо меня она растила и Андрюшку, денег не хватало. У меня не было богатых друзей. Большую часть сознательной жизни я просто занималась выживанием и была рада, что сейчас пусть и не богато живу, но стабильно. Я знала, что определённого числа мне придёт аванс, зарплата и стипендия. Этих денег нам с Тотошкой хватало чтобы жить и даже немножко откладывать.

И когда меня привезли к бетонному серому зданию я не была готова к тому, что увижу внутри. Это пространство. Много, чертовски много пространства. Помещения находились под землёй, но в это сложно было поверить. Такие потолки высокие. Такие идеально ровные стены. Когда Ахмед отвлёкся на разговор с кем-то, я тихонько стену потрогала. Не знаю, что это за покрытие, но поверхность казалась бархатной и такой нежной, хоть щекой прижимайся. Полы радовали тонкими разводами мрамора. Это было слишком красиво для подвала.

После переговоров с секретаршей Ахмед ввёл меня в кабинет. Стол из тяжёлого тёмного дерева, картины на стенах, наверняка подлинники, тонкий аромат дорогого табака. Я казалась себе маленькой и лишней в этом богатом мире.

А потом из соседней комнаты вышел Дежнев. На нем — одно лишь полотенце. Я уже видела его торс, но тогда он для меня пациентом был. Раненым. А сейчас говорит со мной, я не знаю, куда глаза девать. И смотрю в лицо Дежнева не от смелости, а чтобы не смотреть на торс его. Трусиха.

— Тебя могли увидеть, —  сказал Дежнев. — Здесь. Там.         

— Ахмед заставил меня натянуть капюшон на лицо.