Читаем Мой первый линь (СИ) полностью

   В это я твердо уверовал, и не было уже другого пути. Тем более что в конце января я уходил на пенсию.



   В первых числах октября, когда стало уже довольно прохладно и вода в водоемах заметно остыла, я начал вылавливать линей и относить их в глубокие речные заливы партиями - по два, по три.



   Долго я прощался с моей Василисой. Ведь мы расставались с ней навсегда. Я знал это и все никак не мог решиться вытащить ее из этого огромного ведра, поднести к воде... и разжать пальцы. Должно быть, и она чувствовала эту минуту расставания, потому что тихо стояла себе на дне, не шевелясь. И глаза ее, когда уже у самого берега она повела ими на меня, показались мне печальными. Я осторожно подвел ей под брюхо обе ладони - в одну она уже не помещалась - и, слегка повернув набок, с минуту или две любовался ею, не в силах ни оторвать взгляда, ни вытащить ее из ведра. Она даже не шевельнулась, прекрасно зная, что эти руки не причинят ей зла. Недоумевала только, наверное, зачем я посадил ее в это ведро, а теперь так долго разглядываю, будто не нагляделся раньше.



   Наконец я решился, вытащил ее и поднес к самой воде. И тут, словно уловив аромат свободы, доносящийся до нее от воды, камыша, деревьев, почуяв дуновение ветерка, несущего в себе все эти запахи, она задвигала плавниками, зашевелила хвостом и затрепетала у меня в руках. Больше ждать и мучить ее я не мог и, поглядев на нее в последний раз, опустил в воду. Она быстро перевела взгляд вперед, напружинилась вся и выскользнула... Но не поплыла, а тотчас зарылась в илистое дно прямо у моих ног. Святые небеса, этого только не хватало! Да ведь так она замерзнет здесь, у самого берега, где воды всего-то с ладонь! Сколько бы ни было здесь ила, наверняка схватится льдом. Я немедленно погрузил руки в этот ил и - о, счастье! - нащупал ее и вытащил. Потом забросил чуть подальше, метра на полтора. Она блеснула желтым боком и, плюхнувшись в воду, сей же миг скрылась в глубине.



   Так мы расстались с ней навсегда. Я знал, что мы теперь никогда больше не увидимся. В памяти вставали картины, когда я поймал ее в протоке на дохлого уже червя, потом наше с ней путешествие, ее жизнь и ее номера, которые окружающие называли цирковыми. К горлу моему подступил комок, глаза стали заволакиваться пеленой... Она ушла от меня в свою стихию, природа звала ее к себе, в родной дом, и я ничего не мог с этим поделать. Только стоял и тупо глядел в то место, где она вильнула хвостом, прощаясь со мной. Смотрел, уже не видя ни его, ни расходящиеся в стороны круги, потому что слезы вырвались-таки и застлали взор...



   Еще немного я постоял у воды, наивно полагая, что моя питомица выглянет из глубины, чтобы в последний раз взглянуть на меня и, быть может, сказать мне "Прощай!" на своем рыбьем языке. Но мертвая, свинцовая гладь навсегда скрыла ее от меня, не пожелав даже на миг вернуть моему взору свою добычу. Тяжело вздохнув, я развернулся и, опустив голову, медленно побрел прочь.



   Так я простился со своей Василисой, Васькой, как временами я ее называл. И так же, но менее трогательно, прощался с оставшимися линями, которых выпустил сюда же, чуть подальше. Вновь оглядев этот залив, образованный вытекающей из пруда речкой, я успокаивал сам себя тем, что пищи им тут достаточно, а рыболовы давно уже перестали сюда наведываться, потому что мешала буйная подводная растительность и ряска, к осени затягивающая чуть ли не весь этот залив с максимальной глубиной около метра. Здесь водились неплохой карась и некрупный ротан, но поймать рыбу было невозможно ни удочкой, ни сетью.



   Картина эта предстала моим глазам, правда, лишь на следующий год, когда из-за отвода воды из пруда в другом направлении залив этот почти зачах по причине почти полного отсутствия циркуляции и превратился чуть ли не в болото. Но исправить я уже ничего не мог. Оставалось одно утешение: мои лини надежно обосновались на новом месте, потому что в следующем году, найдя-таки местечко, я выловил здесь пяток крупных карасей. Может быть, однажды мне или кому иному посчастливится выловить здесь и линя, да не одного, но, льщу себя надеждой, это уже будет потомство от тех, которых я выпустил сюда одним прекрасным днем.





   Зимой я вышел на пенсию и распрощался с работой. Ребята повздыхали, сожалея, ведь никто из них не был таким рыбным фанатом, как я, и наш коридор, в котором всегда стояли аквариумы с рыбой, теперь наверняка омертвеет (Так и случилось). Меня уговаривали остаться, приводя множество доводов в пользу этого. Но я не захотел: финансовое положение особо не тяготило семью. Зато меня пьянил воздух свободы, конец многолетнего рабства, бесконечных утомительных подъемов чуть свет, и всегда угнетало отсутствие свободного времени для творчества, для себя, для жизни, которая стала вдруг для меня неизмеримо дороже, милее прежней! В известной степени это связано, разумеется, с тем, что теперь я в любой день, не унижаясь, не бухаясь ни перед кем на колени, мог отправиться на рыбалку за своим любимым линем.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Обеднённый уран. Рассказы и повесть
Обеднённый уран. Рассказы и повесть

Российский читатель уже знаком с произведениями ярославского прозаика Алексея Серова. В 2001 году увидел свет сборник рассказов «Семь стрел», а через пять лет — в 2006 — сборник «Мужчины своих женщин».«Обеднённый уран» — третья книга автора. Рассказы, собранные в ней, различны и по тематике, и по жанру, и по авторскому «я» в характерах их героев. Но все рассказы (и маленькую повесть) книги объединяет главное: законченность сюжета, четкий психологический портрет главного героя.Творчество Алексея Серова уже по достоинству оценено читателями и критиками. По итогам 2013 года Алексею Серову присуждена премия имени Леонида Леонова, учрежденная журналом «Наш современник».

Алексей Анатольевич Серов , Алексей Серов , Вячеслав Алексеевич Ковальков , Вячеслав Ковальков

Проза / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Повесть / Рассказ / Современная проза
Жаркое лето Хазара (сборник)
Жаркое лето Хазара (сборник)

Новый роман писателя Агагельды Алланазарова "Жаркое лето Хазара", став одним из бестселлеров туркменской литературы, вызвал у читателей бурный интерес. Роман не является историческим произведением, но он и не далек от истории. В нем широко освещены почти уже ставшие историческими события недавних лет. Читая книгу, ощущаешь раскаленную температуру Хазара — всей страны. На примере предыдущих произведений — рассказов, повестей, романов — читатели уже имели возможность убедиться в том, что талантливый писатель Агагельды Алланазаров может виртуозно плавать среди бурных волн человеческой души.В новом произведении писателя переход страны от одного общественного строя к другому получил художественное воплощение через драматические события жизни героев.Попавшую в шторм гордую семейную лодку Мамметхановых так кидает из стороны в сторону, что, кажется, она вот-вот ударится о скалу и развалится на части, а ее пассажиры полетят из нее в разные стороны. Но о том, что и эта, изначально заложенная с чистыми помыслами лодка, как и Ноев ковчег, хранима свыше, стало ясно только после того, как у семьи выросли достойные потомки, которые снова подняли паруса семейной лодки и вывели ее в открытое море.

Агагельды Алланазаров

Рассказ / Роман / Современная проза / Проза / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия
Смуглые девки
Смуглые девки

«Независимый портовый город и (по словам некоторых) обитель пиратов Новый Орлеан был домом для обитателей странного вида. Место, где морские змеи тащили суда мимо полей, на которых трудились зомби, к пристаням, где груз перекочевывал в деревянные фургоны, запряженные карликовыми мастодонтами размером с лошадь першеронской породы и ездящие по улицам, мощенным битыми ракушками устриц. Так что никто не счел бы особенно примечательным, когда в течение трех дней у дверей роскошного номера в «Масон Фема» стояла бесконечная очередь из молодых женщин просто ради возможности задрать юбку или распахнуть блузку, чтобы продемонстрировать татуированное бедро, грудь или ягодицу двоим судьям, которые сидели на сдвоенном кресле, сдержанно разглядывая посетительниц, задавая им по паре вопросов, а затем выпроваживая…»

Майкл Суэнвик , МАЙКЛ СУЭНВИК

Фантастика / Проза / Научная Фантастика / Рассказ