Мой первый, мой истинный

Рамиресы подвели меня к кому-то. К кому-то очень сильному и наделенному властью. И отступили. Потеряв опору в лице братьев, я тут же обхватила себя руками и тоже сделала шаг назад, споткнулась и… потеряла бы равновесие. Уверена, я бы села на попу перед всеми этими дикарями! Но мне не позволили упасть. Сильная мужская ладонь перехватила мою, дернув на себя. А потом ко мне принюхались, и мужчина, что держал меня, заговорил на незнакомом языке.

Только вот обращался он не ко мне, а к братьям. Кажется, заговорили все разом. Я лишь успевала угадывать голоса Дэя и Шана из этого звукового роя. Улавливать, конечно, улавливала, но ни беса не понимала. Этот мужчина какой-то местный вождь? И он недоволен тем, что братья привезли не ту девушку? Я не знала, но попыталась вырвать свою ладонь из крепкой хватки. Закрыть уши, чтобы не слушать этой какофонии. А лучше – улизнуть под шумок!

– Отец, ты ее пугаешь! – прорычал Дэй по-вилемейски, и меня мигом отпустили. Я отшатнулась, попав в знакомые волчьи объятия, и инстинктивно к нему прижалась, пряча лицо. Наверное, я стремилась к чему-то привычному. К тому, что я знала. К тому, кого знала хоть немного.

Только после до меня дошел смысл его слов. Отец?!

– Что вы с ней сделали? Почему она слепая? – заговорил отец Дэя и Шана на ломаном вилемейском. Очевидно, для того, чтобы я поняла, в чем спор.

– Потому что ваш сын выбросил мои очки за борт, – ответила, отстранившись от Дэя. – А так я плохо вижу с рождения.

Чем, кажется, привлекла внимания отца-вождя. Ничего не могла с собой поделать, он представлялся мне вождем.

– Приветствую тебя на землях джайо, верховная жрица! – его голос смягчился. Если не сказать больше – в нем мелькнула жалость, будто я была каким-то инвалидом. Хотя по меркам вервольфов, возможно, и была.

– Спасибо, – ответила я сухо.

– Не с рождения, – поправили меня мягким певучим голосом. У его обладательницы акцент был едва уловимым. – Зрение начало покидать тебя, Изабель, после пробуждения твоего дара.

Вокруг стало очень тихо, а я почувствовала, как женщина подошла ко мне и заключила мою лицо в ладони. Я даже не вздрогнула: было ощущение, что меня касается кто-то знакомый, очень близкий человек. Я не могла ее видеть, но была уверена, что она невероятно красивая. Такой свет может нести только истинная красота. От ее присутствия в моей груди будто раскрылся цветок, согревая меня душевным теплом.

Мне не хотелось ее разочаровывать, но я покачала головой:

– У меня нет никакого дара.

– Есть, – в ее голосе послышалась улыбка. – Просто очки не позволяли тебе по-настоящему видеть. Она сокрыли дар даже для тебя самой. Смотри.

Она надавила на точку между бровями, кажется, большими пальцами, и мир вокруг вдруг обрел резкость. Я увидела стоящую передо мной женщину: рыжеволосую и прекрасную, как я и представляла. Вервольфа за ее спиной, больше похожего на медведя, чем на волка, но в чертах его угадывались черты братьев. И других, что столпились вокруг нас кольцом. Они наблюдали за мной с любопытством и настороженностью, но не делали попыток приблизиться.

Кроме одной девушки.

Она вырвалась из круга, пронеслась, чуть меня не сбив, и буквально запрыгнула на Дэя с воплем, обхватив его руками и ногами:

– Муж мой!

Резкость исчезла так внезапно, что я удивленно заморгала. А в следующую минуту меня оттолкнули в сторону, прямо в ласковые объятия Сараси, а за спиной раздалось это радостно-визгливое:

– Муж мой!

Злость на дурную девицу во мне смешалась с изумлением: это что было? Я увидела… будущее?

Глава 19.2

– Это твой дар, Изабель, – Сараси будто прочитала мои мысли. И до меня только сейчас дошло, что она знает мое имя. Не почтовым же голубем братья передали его ей? – Я многое знаю, моя милая. Многое вижу. Ты сможешь еще больше.

Мне бы хотелось, чтобы меня интересовал мой необыкновенный дар, но в данную минуту меня гораздо больше волновала целующаяся парочка. Или, скорее, целующая моего вервольфа девица. Не знаю, откуда во мне взялись собственнические инстинкты, но мне захотелось развернуться и схватить ее за длинные патлы. Оттащить от Дэя. Тем более что сейчас я помнила, спасибо видению, где они стоят и как выглядят.

Я с трудом подавила это желание, потому что понимала: это его жена. А я не хочу здесь оставаться. Только раздражение и ярость внутри меня отказывались уходить.

– Юмали! – рыкнул папа-вождь. – Прояви больше почтения перед верховной жрицей.

Возня со стороны разлученных влюбленных прекратилась.

«Нацеловались», – с досадой подумала я.

– Прости меня, новая жрица, – извинилась Юмали, но раскаяния в ее тоне я не услышала. Жена Дэя напомнила мне версию Миры: то ли врать не умела, то ли даже не пыталась. Разве что более красивую версию. Из видения я знала, что внешность у Юмали экзотично-прекрасна. К сожалению. Потому что мне бы было легче, будь у нее нос с горбинкой и кожа в прыщах. – Я очень соскучилась по своей паре.

– Так соскучилась, что чуть не сбила меня? – Никогда бы не подумала, что могу говорить так. Будто свысока.