Мой Пилигрим

Богатый, уютный, мебелированый, с камином в холле. Жилые, приятные запахи, чистота и богатство материалов. Да они — короли! Откуда только все достали, и чем живут на этом изолированном пятачке в самом сердце города?

— Чай?

— Я бы и съела чего-нибудь. У вас же не как в ведьмином логове, где от проглоченного кусочка можно обратиться в козу? И сразу предупредите, время нормальное? Не получится, что здесь час, а там неделя?

Ответил Грим:

— Во всем, что ты видишь, волшебства меньше, чем думается. Ты в городе, двадцать минут прогулки до ограды обратно. Сейчас девятый час, и ты никогда не станешь здесь пленницей, хоть обычной, хоть магической. Будь как дома.

— Ладно.

Я скинула ветровку, разулась, отметив теплоту пола, и прошла к овальному столу. Входная дверь палат сразу открывалась сюда, удивительно не запуская внутрь холода и не выпуская тепла. Справа и слева — арочные проемы, широкие и открывающие вид на длинный коридор с дверьми в другие помещения. А здесь — то ли гостиная, то ли столовая. У камина одно кресло, а у стола два стула. Стеллажи с книгами, картины, часы. Стены обшиты деревом, потолок в балках, беленый, без намека на копоть или паутину. И живой огонь в лампадках — на каминной полке, на столе, на специальных резных выступах вдоль стены. Каждое такое место было обрамлено металлическим фигурным щитом. Красота. Роскошь. Но не такая, как в домах Золотого района, а не нарочная. Для радости глазу, для комфорта, потому что на всем этом приятно сидеть, приятно брать в руки и жить как люди.

Мелькнуло воспоминание о голой, как бетонная пещерка, квартирке Мари в Казематном. Так многие жили. Где я сейчас, и где весь остальной город? И богачи Золотого — пыль в глаза.

— Ты меня до дома потом проводишь, или ветра запряжешь на доставку?

— Если не решишь остаться, то провожу.

— В каком смысле «остаться»?

Аурум ушел — за чаем и ужином, оставив нас ненадолго одних. Грим, наконец-то разморозился, снял пальто, разулся и прошел к камину — развернул кресло от него к столу.

— Я бы хотел, Тио, чтобы ты жила здесь. Тут безопасно.

Я с любопытством присмотрелась и невольно отвлеклась от услышанного. Он — дома, в быту. И это потрясающе! В какой из сказок хоть кто-нибудь написал, что драконы могут носить носки? Понятно, что Грим одет по-человечески во все элементы одежды, но я сама себя поймала на том, что есть особый ареол в моем воображении, который до этой минуты не допускал полного реализма. А вдруг сейчас Грим выдохнет, наестся, развалится в кресле, расстегнув ремень на брюках и будет греть свое золотое сердце огнем и выпивкой. Хищническая аура исчезнет, обратив его в полусонного сытого ленивца. Вот получится картина!

Конечно, Грим не станет при гостях, при мне, вот уж совсем-пре-совсем расслабляться. Но все-таки — каков он в час тишины и покоя, а не на улицах и не в войне против Слуг?

— Тио?

— Да с радостью! Но я ни за что не оставлю кота, которого каждый вечер кормлю на чердаке, моего Рыжика. А еще у меня старая собака, потерявшая хозяина, и девочка, потерявшая отца. Мари может работать, закон разрешает, а на деле дите-дитем и ей нужна помощь.

— Дело только в этом?

— Да. Конечно, если здесь нет тюремных правил или армейского устава, а будет дом как дом.

Грим не сел в кресло, сел на стул напротив. Сложил руки, сцепив узловатые пальцы и глядя с противоречивым выражением. Или вот-вот улыбнется, или весь опечалится.

Аурум принес большой медный чайник с деревянной подставкой, глиняные кружки, кувшин молока и хлеб. Поставил плошку сушеных яблок и отдельно для Грима воду.

— Угощайся, Тио. Я сегодня долго сидел с книгами, поэтому ужин без изысков. Здесь так не всегда.

— Спасибо.

Молоко оказалось топленым и нагретым. Я налила его в кружку, чуть разбавила заваркой для аромата и взялась за хлеб. Все свежее и вкусное! Где только достали, затворники? И сколько еще загадок таят эти руины, если дом, Платы Странника, по планировке такой же, а внутри все переделано, и откуда роскошь? Я не с луны свалилась, знаю, что такое ресурсы и как трудно их добывать. Неужели все объясняется магией? Если так, то я тоже хочу!

— Готовите только вы, Аурум?

— Да. К сожалению, ем здесь тоже только я. — Он самокритично похлопал по животу. И сказал о Гриме в третьем лице, ткнув пальцем в него: — А этот упрямец высох на хлебе и воде, как будто в доме нет погребов и кладовых, а с кухни не доносится аппетитных ароматов. Наконец-то есть кто-то, кому могу пожаловаться…

— К вам гости не ходят? Совсем одни?

— Увы. Но, не думай, что мы как дикари — я был женат.

— Ух!

— Да… Келель, милая женщина, которая помогала мне справиться с ершистым характером этого молодого человека, когда он был молодым. Мы не родственники, но Грим — все равно что сын мне… Супругу унес несчастный случай, который даже ветер со всей своей скоростью не смог успеть предотвратить. Последние пять лет этот дом исключительно холостяцкая берлога.