Мой Пилигрим

— Ветер знал, что ты есть, но не сказал мне об этом… Аурум не верит, считает, что тот летал в неведении и не по его характеру удерживать тайны. Иначе бы он помог, не успел меня перенести, так сам бы ударил и отбил у зверя. А я убежден в обратном и не могу простить его бездействия… Почему судьба допустила, чтобы с тобой случилось подобное?

Интересно, от кого Грим узнал подробности, если лично меня не расспрашивал?

Он снял с меня сапоги, ушел и вернулся с шерстяным покрывалом — накрыл ноги:

— Посиди так немного, согрейся, поешь и выпей горячего.

— Хорошо быть принцессой…

Шепнула себе под нос, украдкой под накинутым пальто застегивая платье. Извернулась и сняла сумку, которая все это время висела через плечо, нащупала в кармане нож — хорошо, что вовремя сунула его обратно, а то со всеми страстями могла опять посеять. Грим, уйдя, вернулся с чашкой травяного настоя. Почти такого же, что я готовила вчера ему — с молоком, с медом, как раз нужной температуры, чтобы и горячо и пить можно.

— Спасибо.

А перчатки не снять… Он меня голыми руками — очень даже трогал. А я его? Красиво, необычно, но не хотелось в этом отношении наследовать от Колдуньи привычку в перчатках быть всегда. При Гриме — всегда. И как мне тогда коснуться его щеки или уложить пальцы на золотое сердце, чтобы без ткани, а кожа к коже? Надо что-то придумать…

Аурум вернулся в гостиную уже без верхней одежды и с котелком похлебки. И вдруг отчитал:

— А почему ты ушла, не сказав об этом мне? Я не спал, был у себя, дверь открыта. Я бы не запретил, не навязался бы в попутчики. Но просто так принято, вежливо.

— Чего-то не верится, что вы бы не встали охраной у двери и не заявили, что я слишком слаба после больницы и нечего мне шастать вечером по городу в одиночку.

— Ну… Аурум в жесте «справедливо» качнул головой. Не скрою, я прикипел к тебе сразу и всей душой, едва ты со мной впервые поздоровалась. О, Тио, ты будто и впрямь всегда жила здесь — тебя не пугало ничто, и никакой скованности ни в словах, ни во взгляде не было. Когда я привел в этот дом Келель…

Старик вздохнул, и все же договорил:

— Руины замка и грабовый парк место не злое, но тяжелое. Сколько раз я пытался завести питомца, животных для хозяйства, но все сбегали на третий-четвертый день. Беда. И жена, искренне меня полюбив, долго привыкала к дому и к Гриму… — он огляделся, убедившись, что тот из гостиной отлучился, и понизил голос: — Он старался быть предупредительным, был добр и вежлив, но внешне все равно ее пугал. Грим всех пугал. Его защитное поле появилось в тот день… нет, он сам тебе расскажет не сегодня, так завтра. Это сейчас и не важно.

— Опять секреты.

— Да какие там… горести жизни, а не секреты. Я за тарелками и хлебом.

Вернулись оба, и Грим развернул кресло от камина к столу:

— Вода в купальнях еще нагреется, и ты сможешь принять ванну через полчаса.

— Слушайте… мне нужно рассказать вам о Безымянном. Пока не забыла, пока все мысли не вышибло от… мало ли чего. А это важно — этот некто на самом деле есть. Злющий, молодой… может, пятый Слуга, но те говорить не умеют, а этого прям слышали. Сапожник из Сумеречного слышал, а могильщик видел. Спутать с тобой можно, Грим, если бы не разница в возрасте и привлекательности. Я хоть и читала тетрадь, все равно не знаю до конца, что случилось в итоге — кто это может быть, как умерла Тактио, и откуда Слуги взялись как явление.

— Тио… — Оба замерли от моих слов, но первым отозвался Аурум. — Невозможно, чтобы за столько лет борьбы со Слугами мы ни разу не заметили пятого… это ошибка!

— Да… — и Грим кивнул, а потом вдруг сверкнул глазами: — Если только этот человек или не человек не объявился в городе недавно. Или не проявился своей силой прежде, оставаясь мертвым или смертным.

Я подхватила:

— А еще все хорошо подходит к тому, с чего вдруг Слуги так оборзели и отожрались, не с его ли помощью встали на ноги и окрепли? — Подняла одну руку в перчатке. — Я тоже колдунья недавняя, без году неделя. Чего бы и демону от какого-нибудь катализатора вдруг не проявиться?

— Но ветер бы узнал и…

— И нет. — Жестко перебил Грим. — Он сохранил бы тайну по каким-то одному ему ведомым причинам, Аурум. Ветер нам друг и помощник, но он же и не человек, чтобы поступать по чувству привязанности. Или служит кому-то еще.

— Это слишком.

— Знаю.

Грим по чувствам от самого себя отступил. От него все еще исходила волна ненасытного к счастью дракона, внезапно получившего каплю наслаждения, но не больше. Этот отклик ослабел, опять уступив воинственному и резкому, как грозовой рокот, чувству служения. Опять служения — давней войне с проклятием города.

Мне же легче. Я не представляла, как бы смогла выдержать большее, чем то, что случилось в парке — если вдруг Грим потащит меня после ужина и ванны к себе в спальню, а я расклеиваюсь и расклеиваюсь. Выпитый настой расслабил за минуты, прогрел и начал усыплять.