Мой препод – Лёд

– Потому что дети – это навсегда. Сегодня они кричат, завтра у Таи будут резаться зубки, потом, не дай бог конечно, простынет, да куча ещё всего предстоит. Подростком будет – домой поздно явится. Что ж сейчас, при каждом случае к родителям спать бежать?.. Она же наша общая дочь.

Теперь я пожимаю плечами.

Странно. Подумаешь, один день. Ладно, как говорится, не мне их судить. У меня-то отношений в жизни кот наплакал.

– С лапшой? – спрашиваю, киваю на плиту, где уже доваривается куриный бульон.

– Да, можно с лапшой. Спасибо, Юлька. Ты настоящий друг.

Заливаюсь краской и широко улыбаюсь. Так получилось, что у меня практически нет друзей, кроме братьев Алиевых. Как-то со школы не задалось, класс был недружный. Пожалуй, Мия и есть моя лучшая подруга.

Отодвинув стул со скрипом, поднимаюсь с места и отправляю картофель в кастрюлю.

– Какая ты стройная, Юлька? – восхищенно проговаривает Мия, изучая мой короткий топ с длинными рукавами. – Тростиночка наша. И когда я приведу себя в порядок?

– Да ты и так похудела, – киваю на её фигуру, скрытую под тонким халатиком.

– Да уж, конечно. А как у тебя здоровье? Головные боли не беспокоят?

Резко вздыхаю и закатываю глаза.

– Выключи Мамаситу, Мия, – со смешком выговариваю, но твердо. – У меня всё нормально.

– Прости, – она деликатно откашливается и опускает взгляд на мирно спящую дочку. – Я не со зла. Беспокоюсь о тебе, Юль.

– Совершенно незачем.

– Ты больше не ходишь к психологу?

– Нет, не вижу смысла.

– Ясно… Может, сменить специалиста?

– Нет.

– Прости ещё раз.

Киваю и помешиваю суп.

– Да, всё нормально, –оборачиваюсь и упираюсь поясницей в столешницу. – Мия, можно задать тебе вопрос?

– Конечно. Ещё спрашиваешь.

– Обещай, что никому не расскажешь? Это секрет.

– Кому? – усмехается она. – Тае? Или молокоотсосу?

Разводит руками.

– Мирону, например…

– Миру? – задумывается. – Он в последнее время, кроме фирмы своей, и диплома ничего не замечает, – фыркает. – Поэтому думаю, даже если ему что-то рассказать, он пропустит мимо ушей.

– Ладно, – киваю и опускаю взгляд на свои ноги, облаченные в тонкие легинсы и белые короткие носочки. – Я хотела спросить, про Льва… – морщусь и упрямо договариваю, – Викторовича.

На кухне вдруг становится тихо, только суп булькает в кастрюле.

– Про Лёву? – взгляд Мии из полусонно-безразличного превращается в цепкий и внимательный.

– Угу, – потираю шею сзади.

Конечно, она всё поймёт. Ну и пусть. Невыносимо носить это в себе одной.

– Что именно про него? – она непонимающе мотает головой.

– Ты же с ним… ну… встречалась? – закусываю губу.

– Было дело. Только при Мироне не вспоминай, – усмехается, поднимаясь. – Рука отсохла, капец.

– Не буду при нём вспоминать… А у вас… всё серьёзно было?

– Что ты имеешь в виду? И зачем?

Мия укладывает Таю в небольшую люльку, отделанную белым кружевом, поправляет халат на груди и снова смотрит на меня. Делает паузу, подозрительно сужая глаза.

Словно натянутая струна напрягаюсь.

– О нет, Юль. Только не говори, что…

Чёрт. Что ж так сложно-то?…

Резко отворачиваюсь к кастрюле и тут же ошпариваюсь, отскакивая. Трясу рукой как ненормальная, боль сносит всю защиту.

Всхлипываю от боли, благодаря Бога за то, что у меня есть легальная причина пореветь.

Мия обнимает сзади, голос становится мягче.

– Вы такие разные, Юлька. Я даже не знаю, чем тебя утешить. Он такой взрослый, огромный. Не представляю вас вместе. Что-то несовместимое.

Рушит все мои надежды. А что я хотела?.. Я и сама всё это знаю, но сердцу не прикажешь.

– Он ведь не женится на Морозовой? – спрашиваю с надеждой, понимая, как жалко звучит мой голос.

– Морозова, которая Дана? Хм-м. В первый раз слышу. А они встречаются?

– Не знаю, – шмыгаю носом.

– По типажу, конечно, они идеально друг другу подходят.

Злюсь.

– А ты не ревнуешь его к ней? – спрашиваю, поворачивая голову.

– С ума сошла такое спрашивать? – смеется Мия. – Слышал бы тебя твой брат.

– А что такого-то? Как его вообще можно не любить? – мечтательно произношу.

– Мирона?

– Льва Викторовича, вообще-то.

Мия горестно вздыхает и отмахивается.

– Лёва… у нас толком и не было ничего. Мир ведь у меня первый был. А Демидов? Такой собранный, всегда застегнут на все пуговицы, постоянно говорит о репутации. Я так понимаю, там воспитанием занимался наш бывший мэр лично. С мамой Лев много лет не общается. Да и с семьёй отца и мачехой у него что-то не ладилось.

Боже.

Теперь я представляю маленького светловолосого мальчика, в рубашке с глухим воротником. Ребёнка, которого никто не любит с самого детства и так грустно становится. Ещё хуже, чем было.

– Юлька, может это пройдёт? – размещает Мия ладони у меня на плечах и разворачивает к себе.

Заглядывает в увлажненные слезами глаза.

– Да уж быстрей бы, – ворчу, закусывая губу.

– Погоди… это у вас ещё с того случая, два года назад? – нахмуривается и у неё во взгляде мелькает ужас. – Юля, он что к тебе приставал тогда? У вас что-то было?

– Не-ет, – быстро выпутываюсь и убегаю к окну. – Совсем что ли? – прижимаю ладони к горящим щекам и опускаю глаза.

Входная дверь с грохотом закрывается и через секунду слышится голос моего брата: