Мой профессор - волк!

– Я – не причем, значит? – прошипела. – Ну, спасибо, профессор Макмиллан, за доброту вашу и понимание, а то уж я думала, что это я по своей воле решила отсосать мужчине, которого до сих пор видела только у доски! А больше вы ничего не хотите сказать?

Он слегка приподнял брови.

– Ты о том, чтобы я попросил прощения? У меня нет с этим проблемы, Стейси, но все же, я хотел бы напомнить тебе, что я понятия не имел о том, что происходит. И до, сих пор, если честно не понимаю… Я… не особо верю в магию, и у меня не было никакого основания тебе верить.       

Я даже глаза закатила, несмотря на подавленное состояние. Профессор он и в шкуре оборотня профессор!

– Да как вы можете не верить в магию? Вы же сами – магия и есть!

– Нет, Стейси, – он упрямо мотнул головой. – Оборотни – не магия. Это природное явление, о котором люди просто еще не знают. И до сегодняшнего я дня я думал, что все это – истинные, телепатия, полное подчинение… все это – полная хрень… Господи, да я до сих пор так думаю!

Он вскочил и принялся быстро одеваться. Прощения просить не будет – с тоской поняла я. Вряд ли, конечно, мне станет от этого легче, но все же… а вдруг?

– Я ведь даже не знаю, с кем посоветоваться… Не к шарлатанкам же этим идти, черт бы их подрал…   

Я уже открыла рот, чтобы накричать на него – потребовать хоть каких-то извинений, хоть какого-то раскаяния… как вдруг мозг мой открутил его бормотание на несколько предложений назад.

– Какие такие… «истинные»? Что вы несете?

Только-только смирилась с оборотнями, телепатией и полным лишением воли, теперь «истинные»?! Вот только этого для полного счастья сейчас и не хватало.

Однако, мне похоже не собирались ничего рассказывать. Во всяком случае, сейчас.

Одевшись, Макмиллан подошел, сел рядом со мной на кровати и осторожно, будто боялся, что я снова рвану от него куда-нибудь в угол, взял мою руку в свою.

Меня пробила горячая дрожь, за которую сразу же стало стыдно – ведь он явно ничего мне сейчас не приказывал.

– Детка… Стейси, мне… мне очень жаль, что так получилось. Но уже ничего не вернешь, ведь верно?

Я хмуро кивнула, очень надеясь, что не будет заметно, как раскраснелась от его «детка». Уж больно отчетливо вспомнился последний момент, когда он так меня называл.

– Можете каким-нибудь приказом стереть мне память? Я бы не отказалась.

Он помолчал.

– Что, так мерзко было?

У меня не хватило упрямства лгать – не знаю, из-за «магии» или нет, но в процессе все было очень даже… не мерзко. Я замечательно себя чувствовала, была дико возбуждена и очень хотела продолжить. У меня даже оргазм случился, а это уже о чем-то говорит.     

Я повернула к нему голову.

– Нет, тогда было нормально. А вот сейчас мерзко. Чувствую себя полным дерьмом. Я даже не спала ни с кем – а тут за один раз и то… и это.

Он понял, что я имела в виду и криво усмехнулся.

– Может уже и переспать тогда? Чтоб уж все по-человечески?

Он явно пошутил – сам ведь говорил, что пока не появится новый месяц, лучше «под него» не попадать.

Но ведь… сдержался. Я отлично помнила, как он почти-почти был внутри… и сдержался, почувствовав, что мне больно.

Может… и впрямь переспать?

Это было до странности логичное предложение, и в какой-то момент мы оба это поняли. Даже если Макмиллан и будет грубоват со мной из-за полнолуния – обычный, человеческий секс придаст нашим эскападам некоторую… обыденность, что ли. Из двух чокнутых идиотов, которые только что друг другу отлизали и отсосали на пустом месте, превратит нас в пару, у которой нормальные постельные отношения.

Уже на полпути к его губам, я схватилась за голову и застонала. Боже, о чем я думаю!

– Так же нельзя… нельзя… – повалилась лицом на кровать. – Я ведь вас совсем не знаю… И вы – мой профессор…

Он крякнул, положив руку мне на бедро.

– Думаю, на этом этапе тебе желательно перестать видеть во мне профессора. Нам обоим от этого только легче станет.

Отчего-то это привело меня в лютое бешенство. Я снова вскочила.

– Вам-то от чего легче должно стать?! Я потеряла свободу воли, никогда не смогу выйти замуж, потому что источаю для всех мужиков какую-то вонь, никогда не смогу родить ребенка любимому мужчине, потому что могу родить только от вас, на меня охотится какая-то сволочь, и скорее всего, ни сегодня-завтра я либо потеряю девственность с лютым оборотнем, либо загнусь от боли в шее. Вы-то что потеряли, от чего вам должно стать «легче», профессор?!       

Все время пока я все это выговаривала, я смело глядела Макмиллану в лицо, но когда выдала последнее предложение, ойкнула и съежилась от страха – таким гневом вдруг налились его желтоватые глаза.