Мой профессор - волк!

– Рассел уже уехал оттуда, цыпочка, – из-за головы сидящего рядом со мной волка высунулась человечья и я, наконец, увидела того, кто предлагал мне «отсосать». Оборотень уже успел натянуть футболку, но не штаны, судя по голым ногам, и я отвернулась, чтоб не увидеть и то, что предлагалось отсосать.

В машине молчали, явно думая над моим требованием.

Наконец, водитель нехотя вытащил телефон и набрал контакт.

– Рассел?  

На том конце связи что-то неразборчиво пробормотали. Водитель поморщился, положил телефон себе на колено и ткнул в него пальцем.

Сразу же, мгновенно по салону машины разнесся душераздирающий вопль моей мамы. У меня внутри все выморозилось. Сердце заледенело, перестав биться в груди. Картины, одна страшнее другой, понеслись перед глазами, и я почувствовала, как к горлу мне подступил сегодняшний обед…

Выругавшись, водитель принялся не глядя тыкать в телефон, чтобы отключить динамик, но у него ничего не получилось – мамины крики не смолкли – только громче становились, перемежаясь с грозными матерными ругательствами, дающими надежду, что ее все-таки не жрут волки и не насилуют.

Опомнившись, я тоже заорала.

– Что происходит?! Что ты с ней сделал, уебок?!

Забрыкалась, затолкалась локтями и полезла вперед – к телефону. Схватила его и закричала в трубку.

– Мама! Мама, что они там с тобой делают?!

На мгновение трубка смолкла, а потом мама услышала меня.

–  Настя? – выдохнула охрипшим от криков голосом. – Настя?! – и завизжала, так, что в ушах заложило. – Беги от них, доченька! Беги, не слушай их, не верь! Они убили Грега! И меня убьют, когда ты придешь! БЕГИ!  

В трубке снова заорали, что-то грохнуло, хрустнуло... А потом, наконец, телефоном снова завладел Блэкстоун, ругаясь и требуя, чтобы «эту суку заткнули раз и навсегда». Но я уже не стала его слушать.

Грега убили. Маму не отпустили, не оставили в покое, а куда-то везут, чтобы там тоже убить.

«Захваченные террористами уже мертвы» – вспомнилось откуда-то, и я сжала челюсть. До боли, до судороги.

Прощай, мамуль. Я за тебя отомщу.  

Прямо на ходу – благо, пока звонил хозяину, водитель все же сбросил скорость – я открыла дверь машины и выпала на асфальт, тут же подхвативший и закруживший меня в серой, пыльной и жестокой карусели…

Хорошо, что столько пыли, успела подумать, пока крутилась и билась об этот асфальт всем, чем только могла – авось забьет носы волчарам, пока я буду бежать.

А я буду бежать. Быстро. Так быстро, как еще никогда в своей жизни.

Глава 33

И снова лес. Как ни странно, в этот раз я не испытывала к нему ни страха, ни ненависти.

Наоборот – лес был домом, к которому я стремилась. В котором могла раствориться, спрятаться. Стать невидимкой. Стать своей.

Проблема была в том, что мои преследователи чувствовали себя в лесу настолько же комфортно, и плюс ко всему, имели способности, которых у меня не было.

Как минимум, могли видеть в темноте и очень быстро бегали.

Но и мои способности, мягко говоря, удивляли.

Вскочив после падения так быстро, словно меня не прокрутило только что по асфальту, чуть мозги не отбивая, я побежала – конечно же, в лес. Потому что другой вариант был побежать на середину скоростного шоссе, по которому мы ехали. Да, был шанс, что меня не собьют, если попытаюсь остановить кого-нибудь на ходу… но маленький.

«Не думать, не думать, не думать…» – заставляла себя повторять, пока бежала – в такт с каждым своим шагом, с каждым своим дыханием.

Не думать было сложно.

Мозгом я понимала, что нет Блэкстоуну никакого резона оставлять маму в живых – лишняя обуза, лишний свидетель. Зачем? Заполучил меня и избавился. Или вон отдаст своим псам на поругание – а это еще хуже, чем смерть…

А вдруг уже отдал? Я остановилась в темноте, будто на стену налетела.

«Беги от них, доченька!» – вновь загремело в голове и погнало меня вперед.

Мама хотела, чтобы я бежала. Она тоже знает, что ее убьют… это она, она приказывает мне бежать, она сказала, что я должна, она хотела…

А если наврала? Я снова остановилась, тяжело дыша и ругаясь себе под нос.  Если специально так сказала, чтобы я не думала о ней – считала ее уже мертвой и спасала только себя?!

Поздно. Я уже сбежала, уже не сделала того, что от меня требовали. Единственное, что могу сделать теперь – продолжать бежать и хоть как-то спастись. Иначе все это не имело смысла, и мама погибла зря.

Давя в себе слезы, все еще не веря, что я, скорее всего, уже сирота, я бежала, жалея теперь, что на мне джинсы – если бы короткая юбка, как в прошлый раз, меня стегали бы по голым ногам ветки и высокая лесная трава. Хоть что-то бы чувствовала, кроме душевной боли, рвущей душу на части.

Хотя, возможно, по запаху крови меня нашли бы скорее – и тогда снова все было бы зря.

Я вдруг поняла, что за мной никто не бежит. Совсем. И что вот уже минут десять я одна в этом темном-претемном лесу – если не считать животных и ночных птиц.

Неужели я так удачно замела следы?

Но что теперь?

Я медленно обвела взглядом чащу перед собой, прислушиваясь, принюхиваясь и поражаясь, что не испытваю совершенно никакой паники перед лесом.