Мои прыжки. Рассказы парашютиста

В запальчивости он сравнивал парашютный прыжок с прыжком из трамвая. Он, конечно, был не прав. Парашютный прыжок не есть удел особо избранных, но он требует очень многого. Парашютист должен быть физкультурником, здоровым человеком, иметь крепкие нервы и сильную волю.

Всем этим наша советская молодежь одарена с избытком.

Музыкант вскоре совершил свой второй прыжок, затем третий, а теперь он работает инструктором парашютного спорта и учится в консерватории.

Иногда, встречаясь, мы вместе смеемся, вспоминая те дни, когда он готовился совершить свой первый прыжок.

* * *

За последние годы мне пришлось обучить и самому везти на прыжок около 3 000 начинающих парашютистов. Каждый полет на прыжок происходил в присутствии врача. Доктор Элькин, специально изучавший влияние парашютного прыжка на человека, собрал большой материал, из которого видно, как каждый человек по-своему переносит прыжок.

У одного физически необычайно крепкого техника нашей части, товарища Соколова, совершавшего первый прыжок, сильное возбуждение началось уже за два дня до прыжка. Когда Соколов сам наблюдал прыжки товарищей, прыгавших впервые, у него заметно было речевое возбуждение: с запальчивостью и нарочитым бесстрашием он говорил о прыжке, как о бывалом для него эпизоде. Когда Соколов вместе с двумя летчиками сел в кабину самолета, я был уверен, что он не прыгнет, несмотря на свое возбуждение.

Поднявшись в воздух, я прошел первый круг над аэродромом и на высоте 800 метров приказал: «Готовься!» и затем: «Прыгай!» Соколов поднялся во весь рост, сел на борт кабины и со страхом взглянул на землю. Этого мне уже было достаточно, чтобы сказать себе: «Он не прыгнет». Машина уже вышла на второй круг, расчеты сбились, нужно было снова выходить на круг. Делаю третий круг и снова приказываю прыгать. Снова тот же результат. Я приказываю ему убраться в кабину, а второму парашютисту, Храповицкому, готовиться к прыжку. Храповицкий сел на борт кабины и по взмаху руки перевалился вниз головой.

Отказ Соколова на него не подействовал. Храповицкий, прыгавший впервые, безусловно был под психологическим впечатлением отказа Соколова, но сильные волевые качества пересилили чувство страха, и он перевалился за борт.

Несколько времени спустя во время одного из учебных занятий у меня произошел случай, когда все трое парашютистов, поднявшихся на первый прыжок, один за другим отказались прыгать.

Получив приказ прыгнуть, первый отказался, струсив. На лице его было выражение страха: блуждающие, бессмысленные глаза, дрожащие синие губы. Испуг передался второму, едва лишь тот взглянул на землю. Третий даже не подошел к борту кабины. Несколько дней спустя все они прыгали отлично, вывезенные поодиночке вместе с прыгавшими уже парашютистами.

Я убежден, что отказ от прыжка происходит в ничтожную долю секунды и обязательно под воздействием какого-то психологического мотива. Перед самым прыжком буквально у всех парашютистов наблюдаются усиленный пульс, возбужденность и большое напряжение нервов.

В газетных отчетах о прыжке Тамары Куталовой есть место, где она рассказывает о своем самочувствии после раскрытия парашюта:

«Дышалось легко, на душе было весело, так что я махала руками летчику и пела: «Лети, пилот, расправив крылья…»

Это не случайное настроение, а естественная психологическая разрядка огромного напряжения нервов, которое предшествовало отрыву от самолета. Еще лучше это обычное явление психологической разрядки наблюдать при групповых прыжках. Уже после раскрытия парашютов в воздухе начинаются перекличка, шутки, пение и смех.

После приземления у большинства — нервная веселость, разговорчивость, реже — подавленное состояние.

Любопытно, что прыжки с парашютной вышки сопровождаются почти всегда теми же реакциями, что и прыжки с самолета, лишь в меньшей степени.

Воздушный десант

Один за другим парашютисты вышли из небольшого домика и осторожно гуськом направились к аэродрому. Темные тучи заволокли все небо. Не видно было ни зги.

Впереди отряда шел командир. Хорошо зная дорогу, он ни на минуту не замедлял шага. Вот отряд обошел столовую, за ней — склад, а оттуда до аэродрома десять минут ходьбы.

Кто-то из парашютистов кашлянул. Кашель в настороженной тишине прозвучал, как выстрел. Некоторые стали оглядываться — не посторонний ли кто нарушил тишину.

Вот и самолет. Парашютисты по очереди забрались в кабину. Последним вошел командир. Он дал команду, и самолет, разбежавшись, оторвался от земли.

Машина, набрав высоту, взяла курс на юг. Летчик вел самолет вслепую, по приборам.

Через час командир приказал готовиться. Парашютисты в заранее установленном порядке стали готовиться к прыжку.

Рука командира легла на плечо парашютиста, первым стоявшего у люка. Тот посмотрел командиру в лицо, повернулся и выбросился. За ним, чередуясь, последовал весь отряд. Все приземлились благополучно.