Мой пушистый фамильяр

Ведь и у меня, пока с ведьмой жил, таких мыслей не появлялось, хоть и смотрел каждый день на ее тело. И о самках не думал. Я еще с ума не сошел, чтобы самками монстроидов интересоваться. Еще не хватало гнездо с ними строить и монстриков растить.

Так чего я сейчас злюсь до зубовного скрежета, глядя, как колдун Василинке о цветочках и травинках здешних рассказывает?

Ага, ты еще ей букетик нарви, любитель травинок.

Эй, я тебе нарву! Я тебе сейчас уши-то поотгрызаю!

— Пушистик, ты чего? — испуганно спросила Василинка, и я понял, что уже вишу перед Персеном и вовсю скалю зубы.

Боги, какой позор!

Я рванулся в сторону, скрылся за деревьями и долго метался по чаще, пытаясь понять, что же со мной происходит, с чего я так на колдуна реагирую.

Вылез только когда Василинка меня обедать позвала. Они уже на полянке плед расстелили, уселись на него, два голубка, хлеб, яйца из заплечного мешка вытащили. И мне на отдельной тарелочке положили. Не забыла Василинка о своем фамильяре. Ведьма бы и не подумала со мной едой делиться. Сказала бы: не маленький, сам можешь себе пропитание найти. И я нашел бы. В крайнем случае, кору бы с деревьев пожевал. С моими зубами я ее могу в пыль растереть. А с таким желудком, как у монстроидов, можно и камнями питаться, он и их переварит.

А вот Василинка камнями питаться не сможет. Так что провизию лучше поберечь. Поэтому я, сглотнув голодную слюну, приземлился на траву рядом с ними и чопорно сказал:

— Благодарю, я уже поел.

— Ешь, я сказала, — скомандовала Василинка. И прошипела, нагнувшись, мне прямо в ухо: — И не смей мне врать! Я же чувствую, какой ты голодный.

Я вздохнул и в один присест заглотил все, что она мне выделила.

А потом до меня дошло, что, если она мой голод смогла почувствовать, то и другие мои эмоции она улавливает. Мы ж связаны.

И чуть опять в лес не улетел, так неловко стало. А потом дал себе слово, что начну за собой следить. И вообще, отец меня с детства учил держать себя в руках и свои чувства не выказывать. И у меня это хорошо получалось. А за этот год расслабился. Да и чувств-то, кроме ненависти, у меня не было, а ее я выказывать не стеснялся.

А теперь нужно заново привыкать. Следить за собой. А еще лучше — щит поставить, приглушающий эмоции. Когда-то я это умел. Может, и сейчас получится? Надо попробовать.

Глава 12

Мы шли по лесу, и я никак не могла понять, чем так недоволен мой фамильяр. Может, на него мое волнение действовало? Мы же с ним связаны.

Я действительно боялась нашего похода. Идти по чужому миру неизвестно куда в компании зубастого монстроида, на которого открыта охота, и колдуна, о котором я ничего, кроме имени, не знала, то еще приключение. Да и вообще, я не большой любитель ходить пешком по пересеченной местности.

Персен, как мог, развлекал меня разговорами, рассказывал о своем мире. Я узнала, что правит страной король, что Ковен магов достаточно самостоятелен, но против короля не выступает, считая, что тот хорошо справляется со своими обязанностями. Что климат здесь мягкий, зимы относительно теплые, хотя метели бывают сильные. Лето, как правило, жаркое, и это мы очень хорошо прямо сейчас на себе ощущали. Диких зверей много, но монстроиды — самые страшные. С остальными мало-мальский колдун запросто справится, да и крестьяне их не особо боятся.

Еще я выяснила, что частица «эр» говорит, как я и подумала, о знатности, и в стране всего десять родов, которым разрешено ее присоединять к своему имени. Так что Пушистик у меня к высшей знати относится, и его родня наверняка очень рада будет его возвращению. Это я самостоятельно такой вывод сделала. Не стала выдавать фамильяра без его разрешения. Захочет — сам свое имя Персену назовет.

А «тар» показывает, что человек принадлежит к старейшему магическому роду, в котором не меньше пяти поколений подряд рождались сильные колдуны.

— А в нашем роду этих поколений уже восемь, — с гордостью сообщил Персен. — Мой отец — один из сильнейших магов.

— Он входит в Ковен? — заинтересовалась я.

— Ну… — замялся колдун. — Входил когда-то. А потом со всеми разругался и заперся у себя в замке. Теперь видеть никого из Ковена не хочет.

— А почему разругался?

— По глупости, — коротко ответил Персен и замолчал.

— И с тобой разругался? — вспомнила я рассказ Пушистика.

— Давай о нем не будем, — нахмурился колдун.

Не будем, так не будем. Надеялась я, правда, что папаша его поможет нам в нашем деле, но раз Персен считает, что сам справится, то и говорить не о чем.

В поддень сделали привал, пообедали и отдохнули в тени деревьев, а потом опять двинулись в путь. Деревню, в которой ведьму недолюбливали, обошли по большому кругу. Чтобы не нарываться, как пояснил колдун. И я с ним согласилась. Нарваться на преследование и костер в самом начале путешествия мне совсем не хотелось.

 Поздно вечером дошли мы до крохотной избушки-развалюшки, где обычно ночевали одинокие охотники, да припозднившиеся путники. Поужинали и переночевали с относительными удобствами: мне достался покрытый пыльными звериными шкурами топчан, а Персену пришлось укладываться на полу.