Мой путь к мечте. Автобиография великого модельера

Это было гадко. Совет директоров в основном нападал на меня. Члены совета, которых я считал своими друзьями, резко изменили отношение ко мне, и, хотя эти дружеские отношения не полностью распадались, в них присутствовала, конечно же, личная и финансовая напряженность. Я сказал: «Послушайте, я отказался от своего имени, когда основал бизнес. То, что я зарабатываю, — это выплата за то, что я основал бренд и поставил свое имя под сделкой». Их позиция заключалась в том, что со мной уже расплатились, и им не нравилось, как я выполняю свою работу, хотя они смутно представляли, в чем состояли мои недоработки. Эта линия экономической враждебности никуда не исчезла, потому что мой контракт был закрытым, и я не собирался отказываться от своей позиции.

Интересно, что я не могу точно вспомнить, что было сказано в той комнате. Во многих случаях, когда происходит нечто негативное, я предпочитаю это не держать в памяти. Что помнится живо, так это тот факт, что произошел взрыв настроения, и я чувствовал себя осажденным. Много пальцев указывало на меня и прежний режим.

Я чувствовал, что им ненавистна мысль о том, что Фред может выкупить бизнес и выгнать их.

У меня оставалось несколько союзников. На одном из последних заседаний до истечения срока его контракта член совета директоров и мой великий друг Дэвид Танг встал и произнес речь, в которой в основном говорил, что члены совета директоров сошли с ума.

Джо и я считали Фреда нашим новым лучшим другом. Мы смотрели на вещи одинаково, но почти все финансисты в корпорации Tommy Hilfiger, казалось, сгруппировались в лагере Дэвида Дайера. Конечно, у нас с Джо были моменты сомнения: «Мы что-то упускаем? Это умные люди; они успешны в своих профессиональных сферах. Почему мы видим то, чего они не замечают?» Но я верил во Фреда.

В конечном счете, вместо того чтобы рассмотреть предложение, совет директоров проголосовал за то, чтобы выставить компанию на аукцион. Превалировало мнение, что, если бы компания была продана группе, включавшей инсайдеров, мы могли бы быть привлечены к суду за должностные преступления, поскольку акционеры могли усомниться в справедливости цены. Такой процесс проходит с участием нескольких адвокатов, чтобы соблюдалась справедливость в отношении всех акционеров.

Компания наняла банк J. P. Morgan в качестве ведущего инвестиционного банка, отвечающего за сбор корпоративной информации и привлечение потенциальных покупателей. В течение лета 2005 года список сократился до трех участников: Iconix, Sun Capitлем, своего рода «придонный рыбак». Их план заключался в том, чтобы сохранить мое участие в компании и продвигать бренд Tommy Hilfiger через торговую сеть Walmart. Они рассчитывали, что могут превратить бренд Tommy Hilfiger в бегемота с оборотом в десять миллиардов долларов в год в розничной продаже, что составляет около шести миллиардов оборота оптовой торговли. В рамках моего пожизненного контракта, который предусматривал выплату дивиденда в размере полутора процентов валового дохода, мой годовой доход составил бы около ста миллионов долларов, а может быть, и больше, если бренд будет процветать. Трудно было спорить с их экономикой. Из трех предложений это было для меня самым прибыльным.

Второй претендент — Sun Capital, частная инвестиционная компания, базирующаяся во Флориде, которая в то время скупала много потребительских брендов. Sun не была заинтересована во мне; их философия заключалась в том, что Tommy Hilfiger является брендом, и они, в сущности, не нуждаются в самом человеке. Они прямо не заявляли об этом, но, на мой взгляд, хотели ввести бренд в торговые сети JCPenney или Kohl, что явно ниже как по качеству, так и по отличительным признакам относительно нашего стандарта розничного продавца.

Фирма Apax разделяла ви́дение Фреда Геринга. Apax, европейская компания, занимавшаяся частным капиталом, рассматривала Tommy Hilfiger как международную марку доступной роскоши, которая уже заявила о себе на континенте. Они не только хотели сделать бренд более дорогим, но и намеревались расширить его международный охват и привлечь меня к участию в процессе. Если опустить финансовые аспекты, позиция компании Apax была, безусловно, самой привлекательной.

Все три компании делали свои ставки, и это были их деньги. Я мог бы сказать Sun Capital и Iconix: «Я намерен воспользоваться правом вето на товарный знак [правом наложить вето на любое использование моего имени, которое может умалить его ценность] настолько сильно, насколько смогу», что могло бы удержать их от стремления выдвинуть лучшие предложения, но после консультации с адвокатами я решил не совершать действий, которые могли привести к дорогостоящему судебному разбирательству. Но я, безусловно, мог высказать свое мнение о лучшем будущем компании, что и сделал.