Мой ребёнок от тебя

– Вот именно, восемь диких миллиардов долларов. Представляешь, сколько у меня завистников, конкурентов, злопыхателей, вредителей? Если бы я их всех переубивал, это сотне крематориев в авральном режиме пришлось бы работать.

– А в девяностые годы, небось, ничем не брезговали?

– Сейчас не девяностые. И ты медсестра, между прочим, а не бандюга в красном пиджаке. А та несчастная женщина...

– Это Венечка несчастный. Разве справедливо отнять у него Виктора? Он и так потерял... сами знаете.

– Знаю, дочка, больше твоего. У него ведь на глазах это случилось. Он с тех пор...

– С тех пор видит женщин изнутри?

– Не знаю, что он там видит, не представляю, но исследования проводили, в детстве ещё – мозг уникально работает, как-то иначе.

– Вот видите! И он не сошёл с ума, и стал прекрасным врачом, и прекрасным человеком. Он такой добрый, если б вы знали, как Маша его любит!

– Ну и подумай, разве ради счастья такого человека можно кого-то убивать?

– Я на всё готова.

– Слушай, дела у нас на данный момент такие: этой женщине требуется операция, возможность которой подтверждена пока только теоретически и кое-какие исследования на животных недавно начали. Мы сейчас работаем над тем, чтобы максимально ускорить это дело. В порядке эксперимента, или как-то ещё, в общем, получит она необходимое лечение, вопрос нескольких месяцев, а то и недель.

– Я не ослышалась? Вы вылечить её хотите?!

– Именно.

– Замечательно! И стала она лучше прежнего, и жили они долго и счастливо.

– Позволь тебе напомнить, что пока она была здорова, они друг в друге совершенно не нуждались.

– На счёт неё я бы поспорила, но в принципе, да, похоже на правду. А что с ней вообще? Виктор говорил, парализована, я думала банальный инсульт.

– Автомобильная катастрофа, спинной мозг повреждён.

– И можно восстановить?

– Можно.

– Вот это круто.

– Останется разрулить с психологией и политикой личных отношений.

– Ничего не понимаю, внимательно слушаю.

– Смотри, у неё две взрослые дочери. Сейчас, когда ситуация безнадёжна, унылая больная прикована к постели, Лобанов там один у смертного одра дежурит, так?

– Угу.

– А вот счастливые хлопоты по восстановлению и реабилитации ему поручать нельзя, сама понимаешь, такие вещи слишком сближают. Надо дочек подтянуть, тем более, что операция, действительно очень прогрессивная – восстановление должно как по маслу пройти.

– Я могу помочь?

– Да вот не знаю, ты у нас девушка импульсивная, не дипломатка.

– Я буду стараться. Я!... Аркадий Борисович, всё, как вы скажете!

– Лобанова, пожалуй, можно тебе поручить. И Вениамина, конечно.

– Да я наладчик мостов с многолетним стажем!

– Посмотрим, посмотрим. Кстати, светлая мысль однажды у Вени проскользнула: нужно бы ехать, и выносить горшки за этой дамочкой. Представляешь, как на вашего Виктора это подействует?

– Я готова.

– Умничка. И дочку с собой захвати. А там, глядишь, и мой сынок подоспеет.

– Он ненавидит Лондон.

– Ничего, потерпит. Надеюсь, недолго. После операции – наилучшие пожелания, ноги в руки и срочно назад, поняла?

– Поняла, а если...

– Нет, одну мы её не бросим. Обработаем дочек, зятьёв, не изверги они, слава Богу, нормальные люди. И потом, может, она встретит кого-нибудь в реабилитационном центре. Новая жизнь, всё-таки, романтика, понимаешь?

– Да! Точно! Надо подослать к ней кого-то, отвлечь от Виктора.

– Испорченная ты всё-таки, женщина, Наталья, ни капли в тебе наивного романтизма.

– Вы зато, Аркадий Борисович, такой «наивный»! Пробу, извините, ставить негде.

– Так я старый.

– А я?!

– А ты ещё не жила толком.

– Аркадий Борисович! Я так люблю вашего сына! Меня от нежности прямо разрывает!

– Понимаю, девочка, и благодарю.

– Ведь мы вернём Виктора, да?

– Честно сказать, я думаю, что рано или поздно, всё наладилось бы и без нас. Но раз уж, как ты выразилась, есть возможности, почему бы не воспользоваться?

Глава 14

Он тоже первым делом спросил: «Что-то с Машей?».

– С Машей всё в порядке, она в гостинице с Софией, это наша няня.

– А Венька?

– Пока дома, но, надеюсь, скоро и он к нам подтянется. Вообще это была его идея.

– Чтобы тебе сюда приехать?

– Нет, что мы не должны оставаться в стороне. Она тебе не чужая, это верно, а ты нам не чужой. Где больная?

– Подожди, куда ты? Зачем?

Я нагло прошлась по квартире, пока не отыскала «смертный одр». Несчастная выпучилась на меня в ужасе. Я сказала:

– Хелоу. Переведи ей, что приехала твоя жена, и не какая–то там официальная, по бумажке, а настоящая, по жизни, мать твоего ребёнка, и она поможет тебе исполнять свой долг.

Виктор забубнил что-то по-английски. Больная, разумеется, в восторг не пришла, но я заранее настроилась вести себя поуверенней.

– Где тут руки помыть?

–А что ты собираешься делать?

– Всё, что нужно. Обмою её, постель переменю. Ты что делаешь?

– Я просто... я же, вроде, тебе объяснял, я здесь просто чтобы морально её поддержать, а ухаживают сиделки.

– Ясно. Ну, поддерживай на здоровье, а я тогда тебя морально поддержу, не против?

– Ты меня ошарашила.

– Я соскучилась, Витенька! Мы все соскучились.

– А Маша...