Мой ребёнок от тебя

– Хочешь, сюда её приведу, познакомится с папиной родственницей, а хочешь, сами к ней сейчас поедем.

– Да, поедем. Ты на такси?

– Нет, наняла машину с шофёром, ждёт внизу.

– Тогда спускайся, я сейчас.

– Венечка! Всё в порядке, мы добрались.

– Знаю. Я уже Софии звонил. Наталья! Сколько раз говорить? Прекрати чудесить, дуй домой!

– Родной мой! Мы ненадолго. Развлекись там пока без нас.

– Ага, уложу Бантика в постель вместо Маньки, посмотрю телевизор и банку лечо на ночь съем в одно лицо.

– А ты на крылечко выйди, вокруг оглядись, там тоже есть сладкие перчики, свежие, не маринованные.

– Разошлась ты, Наталья, не к добру.

– А что? Я правильно говорю. Между прочим, Артём, очень пристально всегда рассматривает твою попу. При нас он, наверное, стеснялся, а теперь никто не мешает.

– Во-первых, у Артёма недельный отпуск...

– А! Нам задержаться?!

– Наташ! Ты чего, наркоты какой объелась?

– Нет, Венечка, это я исключительно на собственных ресурсах организма.

– Смотри, чтобы перерасход ресурсов не случился. Травок попей успокоительных.

– Всё, Венечка, целую, потом ещё поговорим. Витя! Я здесь!

– Вижу. Как он там?

– Сам знаешь, не очень. Ты как её, круглосуточно блюдёшь? С Машкой есть время пообщаться?

– Брось, не язви, и так тошно.

– Прости. Я ведь, действительно, приехала тебя поддержать. Её хоть лечат? Улучшения есть?

– Сейчас веду переговоры с одной клиникой, обещают операцию, говорят, очень эффективная. Но она сомневается.

– А чего тут сомневаться? Хуже-то уж не будет, хуже только в гроб.

– Вот и я о том же.

– Похудел. Откормить тебя надо немножко, а то Венечка без своего любимого животика и не признает.

– Да он меня вообще теперь не признаёт.

– Не надо, Витя. Так получилось, где-то он неправильно тебя понял, в чём-то он не так себя повёл, а где-то и ты неправ. Исправлять надо, а не дальше расковыривать. Ты хочешь вообще исправить, или что?

– Если б ты только знала, как хочу!

– Знаю. Потому, что сама так же.

– Всё хорошо же было у нас, скажи? Идеально практически.

– Нет предела совершенству, но явно было лучше, чем сейчас.

– А что ты имеешь в виду? Что нехорошо было?

– Это мы позже с тобой обсудим.

Видимо, от избытка эмоций, Маняша заснула у него на руках уже минут через двадцать. Он уложил её на диван, подошёл ко мне и порывисто обнял, прижался губами к виску.

– Умереть, как об вас соскучился.

Не ожидала, что настолько отзовётся моя душа на его ласку. И дыханье его и объятья и щетинка на подбородке, всё, оказывается, такое родное. Только сейчас поняла, как мне его не хватало.

У Вити такая реакция организма, что после секса он, как правило, сразу засыпает. И я бы ничуть не обиделась, но он продолжил целовать и ласкать, а выражение лица его сделалось чуть не торжественным, ужасно трогательным.

– Тебе хорошо?

– Витенька, прости, но так себе. Знаешь, он обещал тебя научить, как нужно меня ублажать.

– А он умеет?

– О, да! Где-то здесь, – я взяла его руку и поводила ею у себя в промежности, – он как-то так делает...

– Так?

– Не совсем. Но он обещал, что поучит.

– Ты даже пахнешь им немножко. И Лисичка тоже.

– Это запах нашей семьи.

– Не понимает меня, не хочет понять. И не простит. Считает, предательство.

– Всё уладится, Витенька, вот увидишь.

– Я документы подал на развод с Кристиной.

– Наконец-то! И как она? Не возражает?

– Она сейчас не в том положении, воевать не способна, сама понимаешь. ... Ната, выйдешь за меня?

– Я не знаю, Вить, я подумаю.

– Понимаю почему. Но он вряд ли предложит. Это нужно как-то иначе. Сама что ли попробуй, предложи, а ему даже в голову не придёт.

– Я знаю. Предлагать боюсь.

И мы с Витей хором пропели:

– Побойся Бога, я же гей!

И от души расхохотались. Наш смех разбудил дочку, или она сама проснулась, прибежала, влезла в середину между нами. Мордашка хитренькая, счастливая, ну, точно лисичка.

Мы с Витей взяли за моду, во время наших с Венечкой сеансов связи по скайпу, садиться рядом. Ему большого труда стоит, согласно моим наставлениям, не талдычить постоянно: «Лисёнок, прости меня», «Лисёнок, посмотри на меня», «Лисёнок, поговори со мной». Машка их обоих теперь называет кратко папа, и ни один, ни разу не ошибся, кого конкретно она имеет в виду, да и я отлично понимаю.

В квартиру Кристины я захожу, но не так уж часто, чтобы не раздражать ни её, ни Виктора. Он больше там не живёт, перебрался к нам с Машей в гостиницу. Идут активные переговоры о переводе Кристины в клинику, и одна из дочерей приехала из Америки, а мы всё ещё в усечённом составе, и Венечка дома один. Его очень интересуют все подробности об операции. Уже не мы ему, а он нам разъясняет, как всё должно пройти, какие могут быть сложности, в чём там новизна и уникальность.