Мой родной знакомый (СИ)

— Здравствуй, — она предприняла попытку взять себя в руки, гордо вздернула подбородок и расправила плечи. — Приехал на День рождения? — вопрос прозвучал небрежно.

— Именно. Приятно, что ты помнишь, — уголок его губ дернулся в слабой ухмылке. Эта ухмылка была номером два в личном грейнджеровском списке ненавистных вещей.

Ей хотелось треснуть себя по губам. Гермиона чувствовала, что Тео точно так же ухмыляется сейчас. Эти два кретина без всяких сомнений наслаждаются ее замешательством. Нотту она обязательно отомстит позже.

— Документы посмотрите? — спросил Тео.

Гермиона только секунд через пять оторвала взор от Драко, и захлопала глазами, фокусируя взгляд на хозяине кабинета.

— Что?

— Документы, — повторил он, пододвигая по столу заполненные пергаменты, — посмотрите? В прошлый раз вас не устроили предложения комитета.

— Я уверена, в этот раз все отлично. Жду отчет до пяти часов. Мне нужно успеть его проверить до конца рабочего дня. Сегодня я задерживаться не собираюсь.

— Свидание? — игриво поинтересовался Нотт, приподняв бровь.

— Да. Но вас это касается в последнюю очередь.

Она нервно и искусственно улыбнулась Теодору, а после едва заметно кивнула Драко в знак прощания и поспешила прочь из кабинета.

Когда стук ее каблуков перестал быть слышен, Тео осторожно обратился к Драко, нарушив гнетущее молчание:

— Вы все еще с ней…

— Жду сегодня в семь. Не опаздывай, — оборвал его Малфой и, поставив чашку на кофейный столик, так же спешно покинул помещение.

Драко удалялся от кабинета лучшего друга все дальше и дальше, теряя непроницаемую маску безразличия, становясь похожим на человека чувствующего. Потому что чувства его переполняли.

Только что Грейнджер одним своим появлением перевернула его существование с ног на голову. Перевернула как тогда, шесть лет назад.

Драко не помнил, как так вышло.

Помнил только, что в какой-то момент зачастил с визитами в башню старост, где достаточно мирно сосуществовали Гермиона Грейнджер и Теодор Нотт. Малфой часто заглядывал в гости к другу, иногда даже не один, и сначала не обращал на Гермиону никакого внимания.

Задирать ее он перестал — не было желания. Ведь он вернулся в школу после войны, чтобы закончить образование, а не выяснять отношения. И, похоже, такой же линии поведения придерживались и все остальные. Никто ни с кем не ругался. Все прекрасно понимали, что сотни людей в 97-м сражались и погибли не за то, чтобы выжившие продолжили самоутверждаться друг за счет друга и выплескивать детские обиды. Все повзрослели.

И Драко повзрослел тоже.

Поначалу он боялся смотреть Гермионе в глаза, стыдился своего поведения, стыдился своей сумасшедшей тетки, от пыток которой Грейнджер визжала как резаная, извиваясь на ледяном полу менора. Ему не хватало смелости извиниться, но он все осознал. Осознал еще давно. Совесть ежедневно нашептывала ему, подначивала подойти к ней и произнести такое простое и одновременно сложное слово «прости».

Просить прощения всегда тяжело.

Но когда он собрался с духом и решился поговорить с ней как-то вечером, Гермиона сама подошла к нему и пригласила в башню на свой День рождения. Так просто. Будто они давние товарищи. И Драко снова струсил, снова промолчал, посчитав ее приглашение белым флагом, символом мира.

Кажется, она совсем не злилась. И этот факт теплом отозвался у него в груди — она не ненавидит его.

Он заметил, как она заволновалась, когда увидела его на пороге в вечер праздника, как поглядывала на него исподтишка, думая, что он слишком увлечен разговором с ребятами и не замечает ее. А он замечал. Замечал и плотоядный взгляд Уизли, обращенный в ее сторону. И сам не понимал, почему он обратил на это внимание.

Драко внезапно разонравилось проводить свободное время в гостиной Слизерина. Там было слишком шумно — Блейз постоянно выяснял отношения с Дафной, Грегори слишком громко ржал по поводу и без. Малфою казалось, будто он не на своем месте. Ему постоянно хотелось уйти.

А уходил он в гости к Тео. По крайней мере, он старался убеждать себя в этом. Хотя в скором времени у Драко не осталось сил отрицать, что в башню старост он наведывается не только к лучшему другу.

Тео в тот период наоборот зачастил в подземелья к однокурсникам — в башне ему было скучно. И Малфой стал занимать его комнату, когда тот отсутствовал, чтобы в тишине почитать, подготовиться к занятиям. И быть ближе к Грейнджер.

С ней рядом Драко было спокойно. И ему хотелось компенсировать то скотское отношение к ней и проводить с ней время, чтобы она знала — вся его ненависть и отвращение в прошлом. Это стало, своего рода, безмолвным извинением.

Сначала они обменивались неловкими улыбками, когда пересекались в гостиной, потом стали вместе готовиться к занятиям, помогали друг другу с заданиями. А немногим позже штудировать библиотечные фолианты им стало не так интересно — интереснее было разговаривать.

У них было мало общих тем, но это не мешало получать удовольствие от общества друг друга.