Мой самый-самый бывший (СИ)

А в том, что она даже не попыталась меня переубедить, что это не так.

Её тихо брошенное «это больше не твое дело» так и звенело у меня на репите в ушах. Делал музыку громче, но не перебить.

Больше не мое дело. Больше не моя жена.

Я даже не понимал до этого, как еще сильно на что-то надеялся. Думал, что Лиза перебесится, время ей давал, старался не отсвечивать целый месяц, рассчитывая на то, что соскучится. Я ведь так скучал. Был уверен, что и она… Строил какие-то планы, как попробовать все вернуть. Идиот.

А она все это время методично выкорчевывала «нас» из своей жизни. Навсегда.

На М-4 Дон как обычно пришлось постоять, солнце уже лениво подсвечивало серый горизонт буро-красным, занимался рассвет. Понял, что не вывожу. Вырубает. В голове муть. Каждый раз, когда моргаю – рискую не открыть сразу глаза. Свернул на первой же заправке и там в кармане между фур покемарил четыре часа, периодически просыпаясь от надоедливых звонков. Я обещал и планировал вернуться в понедельник утром, но из-за того, что ждал Лизу до вечера, чтобы поговорить, все мои планы пошли по одному месту. И сейчас я вдруг срочно всем понадобился. Как всегда.

Снова тронулся я уже к полудню. Чем ближе к дому, тем сложнее зимняя трасса. Бесконечные низины с туманом плотным как молоко, вставшие фуры, периодическое сужение до двух полос, скользкий асфальт. Пришлось сосредоточиться на дороге, что было даже отлично, потому что мысли о Лизе отошли на второй план. Только общее ощущение разбитости осталось, да поднывало и тянуло слева в груди.

Черная тоска…

Иногда перед глазами мелькал какой-то образ из прошлого, непонятно чем навеянный в пути. Лиза идет вприпрыжку по Московской набережной в день нашего знакомства и хохочет так, что запрокидывает голову, от чего рыжие кудряшки рассыпаются по ее хрупким плечам. Лиза, заспанная и лохматая, ворчит на меня из-за того, что я забыл закрыть палатку на ночь и ее сожрали комары, Лиза кормит грудью Левку, который пока размером с мою ладонь, Лиза в моей футболке готовит утром блины, Лиза, бледная и осунувшаяся, горько плачет, когда я прихожу к ней в палату, и обвиняет, что рядом не было меня.

Сглотнув, отогнал последнюю картинку. Слишком тяжелые воспоминания. Но ведь даже то горе мы смогли пережить. Хотя может быть и не до конца.

Разве не в тот год начались эти беспричинные, очень выматывающие ссоры, претензии без конца?

Мне сложно сказать, прошло больше пяти лет. Да и есть ли смысл ковыряться в прошлом, если уже ничего не вернуть.

***

Паркуюсь у своего дома уже в густых сумерках. Устал как собака. Все мышцы от долгого сидения забились. Единственное желание – завалиться спать, но надо завернуть на базу. Сегодня туда приезжала бригада кровельщиков и, возможно, я еще успею их застать. Ну или хотя бы оценю, что они там натворили. Поэтому, хлопнув водительской дверью, разминаю шею, потягиваюсь и иду пешком к туристическому комплексу, на ходу выбивая из пачки сигарету. За последний месяц я плотно подсел на никотин и не знаю, когда слезу. Надо бы к апрелю вопрос этот закрыть, так как впереди Камчатка и восхождение на Ключевую сопку, и нет ничего хуже, чем забитые легкие на такой высоте.

Когда дохожу до базы, то, конечно, оказывается уже слишком поздно, и работников на месте я не застаю. Зато встречаю Теймураза, заполняющего журналы.

- О, здоров, - он привстает с места и тянет мне руку.

Крепко пожимаю.

- Привет. Как тут у вас? Я смотрю, крышу не доделали, инструменты валяются.

- Да, завтра с утра сказали закончат. А так все в штатном режиме. Ты -то что так задержался? – Тэм садится обратно и хитро подмигивает, - Что, жена не отпускала, а?

От этого предположения меня пробирает почти истерический нервный смех. Прикрываю ладонью глаза, качаю головой и садясь напротив Тэма.

- Если бы… - выдавливаю из себя.

- Наоборот? – друг тут же хмурится.

- Наоборот, - киваю, разглядывая свои руки.

- Что? Даже чуть не остыла? Лизка ж всегда отходчивая была! – Теймураз не верит.

Так искренне удивляется, что мне хочется разом разрушить его надежды так же, как в один миг рухнули мои. Хмыкаю, потирая бровь.

- Тэм, да она уже другого мужика завела…

У Теймураза на это реально отваливается челюсть, что приносит мне некое мазохистское удовлетворение. И я кисло улыбаюсь, разводя руками. Мол, да, вот так!

- Да блять, - выдыхает шокировано мой друг.

- Да, я тоже охерел слегка…

Молчим. Тэм трет лоб, пытаясь переварить, а потом косится на меня.

- Знаешь, тут бригадир кровельщиков коньяк тебе передал. За то, что ты его Мацоеву порекомендовал. Может это…откупорим, а?

- Ахах, ну давай.

- Давай! – подскакивает с места и начинает суетиться как всякий грузин, готовящийся выступить в роли алко-психотерапевта, - Ща, Сань, все организую! Сиди! У меня тут и шоколадка где-то была!

59. Сашка

59. Сашка

Когда в первом часу ночи за Теймуразом приходит Нина, она уже двоится у меня в глазах. Переданная кровельщиком бутылка коньяка оказалась огромным литровым кинжалом, и сейчас остатки янтарной жидкости лениво плескаются в самом его кончике.