Мои шифоновые окопы. Мемуары легенды

Без четверти пять вечера я спустился в лобби, чтобы встретить Анну и проводить ее до машины. «Поехали со мной», – сказала она.

Мистер Ньюхаус, председатель совета директоров Condé Nast, был в Париже и мог составить ей компанию; зачем идти со мной, а не с большим боссом? Я не планировал сопровождать ее, но с радостью запрыгнул на заднее сиденье ожидавшего нас автомобиля.

Мы подъехали к Елисейскому дворцу, прямо к ступеням перед центральным входом. У Анны была маленькая мягкая вечерняя сумочка – pochette, – которую она мне вручила со словами: «Вот, подержи».

Не могу вспомнить ни одного имени дизайнера, которого бы там не было. Были все – из Милана, Парижа, Нью-Йорка: Карл Лагерфельд, Донателла Версаче, Альбер Эльбаз, – все, кто имел определенный вес в мире моды. Официанты разносили шампанское, и мы все ждали, пока президент Николя Саркози начнет свою речь и вручение наград. Я сидел в кресле у стены, держа сумку Анны и любуясь ее нескрываемой радостью: высшая награда, которую может дать Франция, красовалась на ее платье Chanel ручной работы. Анна была безмерно горда; без сомнения, это была одна из вершин ее карьеры.

Позже в американском посольстве был устроен коктейль. К этому моменту мне уже пора было уходить на заранее запланированный обед в доме Валентино. Я попрощался с Анной и вручил ей ее pochette. Она заглянула в сумку и спросила: «Мой мобильный, что ты сделал с моим телефоном?»

«Анна, ты не давала мне свой мобильный». Она дала мне только сумочку, которая была слишком мала, чтобы в ней поместился телефон.

_“ Когда Карл исключал вас из своего ближайшего круга, аттракцион неслыханной щедрости завершался._”

«Что ты сделал с моим мобильным? Ты потерял мой мобильный? Что ты с ним сделал?»

«У тебя не было с собой мобильного в машине, ты им не пользовалась! Его не было, я ни разу не видел, чтобы ты по нему говорила».

Я все равно пошел осмотреть салон машины, хотя знал, что его там нет. Позвонив на стойку регистрации отеля Ritz, я попросил менеджера пройти в апартаменты Анны Винтур и посмотреть, не лежит ли телефон у нее на столе. Он перезвонил мне через две минуты и сказал, что да, он лежит на столе, как я и предполагал.

Я сказал Анне, что мобильный телефон в ее номере, где она его и оставила. Тишина. Затем: «Ну ладно». И она вернулась к своим делам. Я отправился на следующую встречу.

Той ночью Анна написала мне от руки милую благодарственную записку на обратной стороне большого использованного конверта Ritz. В записке значилось: «Спасибо, Андре, что помог мне». Это было последнее искреннее рукописное послание, настоящий жест признательности, который я получил от Анны.

Я сохранил записку и отправил ее в местную багетную мастерскую в Уайт-Плейнс. Там решили, что это мусор, или просто потеряли ее. Я клеймил и словесно уничтожал нерадивого мастера неделями, месяцами, пока он не вышел на пенсию.

Карл начал встречаться с Батистом Джабикони, манекенщиком, у которого был контракт с агентством DNA models в Нью-Йорке. Он не был таким денди, как Жак, и я не думаю, что Карл любил его, как Жака, но он окружил его вниманием. Батист стал одним из лучших парижских мужчин-моделей.

Карл делал Батисту дорогие подарки: тот напоминал ему самого себя в молодости. Батист обожал премиальную линейку часов Rolex (я узнал от Аманды Харлек, что Батист принимал часы в подарок и отправлял их корсиканским родственникам в Марсель). Карл снял для него квартиру и предоставил дворецкого, который круглосуточно заботился о его потребностях. Он был единственным официальным бойфрендом Карла.

В тот период вкусы Карла в недвижимости претерпели изменения. В попытке соответствовать моде он начал снимать виллы на Ривьере в закрытых поселках. Очень современные, совершенно не декорированные, без предметов старины, только мебель в белых льняных чехлах и покрывалах – все для этого Батиста и компании его друзей.

Однажды я посетил Карла на Ривьере, на арендованной вилле, где также гостили Батист и его мать. Батист разыграл меня, спрятавшись в чулане и завывая, как немецкая овчарка, словно сторожевая собака пряталась в огромной череде комнат.

Карл не жалел денег на роскошь в ее материальном выражении, и, более того, он был хорошим другом. Ему можно было все рассказать, спросить о чем угодно.

Карл Лагерфельд бывал чрезвычайно щедрым, но мог быть и ужасающим вампиром-кровососом, «зловредным», как метко выразилась Анна Винтур. Самой важной женщиной в ранние годы Карла, его музой и альтер эго, была журналист и редактор моды из Италии Анна Пьяджи. Именно Анна выступала в роли хозяйки всех домов Карла: организовывала ужины, одевалась, чтобы развлечь его, и благодаря ее интеллекту и невероятной коллекции винтажной одежды Карл поддерживал ее на протяжении почти двадцати лет.

Но однажды Анна Пьяджи была внезапно изгнана из королевства Карла.